Я согласно ругаюсь. Одно радует: это хотя бы не двигатель.

“Отставить сквернословие! Активируй в настройках лицевой щит, он должен быть в этой модели. И не позволяй ни противникам, ни астероидам приблизиться сзади!”

— Слушаюсь, — бормочу себе под нос.

Как же всё странно, а!

Лицевой щит активирован. Подныриваю под “Гарпию”, обманный манёвр — привет, парень! Ты горишь. И что-то мне подсказывает, что выбраться не успеешь.

“Вправо!” — рычит Тринадцатый.

Выполняю команду раньше, чем успеваю подумать — привычная реакция думает за меня. От резкого поворота машина капризничает, носом идёт кровь, вирт выдаёт какие-то предупреждения. Но важно одно: заряды альданца, подобравшегося сзади, всё же прошли мимо.

Но альданец отставать не собирается. И ему корабль достался свой, знакомый, так что фора у него по всем параметрам.

Верчусь. Уворачиваюсь. Стараюсь спрятаться в астероидах. Но альдов уже двое, они явно сговорились и зажимают меня целенаправленно. Тринадцатый вставляет свои ремарки, но он, как призрак из городских легенд: не поможет ничем, кроме как советом.

Что, неужто отлеталась, Вихрь 14?..

— Эх, Кат, никуда с тобой не сходишь! — говорит в наушнике Макс, и его лёгкий суперскоростной истребитель подрезает одного из альдов. — На одну минутку оставил, а у тебя тут групповушка нарисовалась. И всё без меня.

Губы дрожат, хотят сложиться в улыбке.

Макс придурок, всегда им был. Он предатель, чего уж там. Но он свой, тот, с кем провела вместе пять лет в одном отряде. Жрали один паёк, смотрели в глаза Костлявой, шутили дурацкие шутки, спасали друг друга.

С ним так привычно летать. И это паршиво.

Но ничего не поделаешь.

— Что, Макс, два на два? Не худшая для нас арифметика!

— Ага, — фыркнул он. — Бывало паршивей! Давай перелетаем их, крошка!

И дальше всё идёт привычно. Не то чтобы легко: когда в космическом бою было легко? Но знакомый голос трещит в динамике, противник понятен и хорошо изучен, расклад не самый худший, так что я… наслаждаюсь.

Время растягивается, становится будто резиновым. На деле прошло, наверное, совсем немного, но кажется, что маленькая жизнь.

И вот уже один альданец горит, но катапультироваться успевает. Мы его не трогаем, понятное дело.

Тринадцатый бормочет про своих соотечественников: “Дилетанты”. Я его понимаю: будь тут асы из того же “Гелиос”, мы бы не перелетали их так легко.

Второй альд оказывается парнем проблемным, с ним приходиться повозиться. Макс горит.

— Полный отчёт! — кричу ему.

— Порядок! — орёт он в ответ. — У меня бонусом идёт робот-техник. Займи нашего альданского друга, я пока что починюсь!

Делаю, как сказано. Кружим с альдом, пытаясь продавить друг друга.

Упрямый ублюдок.

Макс возвращается в строй.

— Повезло с роботом, — говорю ему. — А какая тебе досталась неисправность?

— Пока не знаю, никак себя не проявила. Ну что, закончим с этим, Кат?

Альда нам всё же удаётся загнать: я отвлекаю, Макс ловит плазмой на повороте. Ура, однако! Противнику не везёт: впилился в астероид на полном ходу, так что выбраться не успел. Тут уже ничего не поделаешь, такой риск есть всегда.

Мы остаёмся с Максом вдвоём, и я чувствую, как растёт хищная пустота внутри. Чаты гонки разрываются, комментарии пользователей мелькают на периферии. “Ставлю на бабу. Так всегда бывает: красивые бабы пользуются мужиками, а потом выкидывают на помойку,” — пишет кто-то.

Меня тошнит. Наверное, передоз стимулятора.

— Ну что, Макс, — говорю, — всё как и договаривались? Мне очень нужна эта победа, правда.

— Как и договаривались, — соглашается он.

— Тогда катапультируйся сам. Я тебя сразу подберу, чтобы чего не вышло, — у меня ещё есть надежда, да.

— Хорошо, — соглашается он.

И я начинаю верить, что всё обойдётся, но тут Тринадцатый орёт: “Вниз!”

Я слушаюсь, а дальше всё происходит очень быстро, как будто кто-то поставил время на быструю перемотку.

Заряд плазмы, который должен был раздробить крыло, чудом проходит мимо. Я запускаю в ответ шутихи, но передо мной открывается самонаводящаяся панель.

Кажется, я нашла свой сюрприз-апгрейд.

Ракеты типа “пчела” устремляются вперёд, я не успеваю их отозвать.

— Макс, крути манёвр! — ору я, но он не успевает.

Ракеты одна за другой врезаются в обшивку.

— Катапультируйся! — сердце частит. — Макс, я подберу!

— Катапультационный механизм не работает, — говорит он спокойно. — Вот мы и нашли мою неисправность, Кат.

Кажется, у меня дрожат руки.

— Отстёгивайся! Открой люк! Я постараюсь тебя подобрать!

— Поздно, Кат, сама знаешь, — он спокоен. Что бы там ни было, он остаётся боевым офицером. — Прости, Кат. Я бы подобрал тебя после аварии, клянусь. И дал бы выиграть, но должен Рамино крупные деньги, и моя дочь…

Взрыв.

Я смотрю на горящие обломки.

Я не знала, что у Макса есть дети.

Я не знаю…

“У тебя влага на щеках”, — говорит Тринадцатый.

— Ага, — соглашаюсь, потому что плевать, кто там что услышит. — Это всё — дефект.

* * *

К моменту, когда гонка закончилась, я уже взяла себя в манипуляторы. И куда там ещё себя обычно берут.

Паршиво было, конечно. Тут без вариантов. Мне раньше не приходилось убивать своих. Даже перекрёстный огонь, слава Космосу, обходил стороной.

Но на войне вещи просто, знаете… случаются. И ты либо учишься с этим мириться и идти дальше, либо подыхаешь в ближайшей канаве. А для ребят вроде нас война, пожалуй, никогда не кончается. И не стоит себе по этому поводу врать.

Опять же, нет тут плохих или хороших, нет справедливости или высшего смысла. Есть просто стечение обстоятельств. Выпавший жребий, принятые решения, жизненные повороты, шаги и шажочки. И глупо тут искать виноватых.

Тринадцатый молчал, и за это я ему была благодарна. Молча переждал, пока я делала круг перед посадкой, медленно дыша и успокаивая дрожащие руки. Не ввернул свои любимые фразочки насчёт “модификаций”, когда я уронила голову между коленей, успокаивая накатившую тошноту.

Видимо, парень действительно много чего понимает насчёт дефектов.

Когда я вышла из истребителя, навстречу мне тут же устремились дроны 9D съёмки.

— Позируй, детка! — сказал Рамино. — Отработала потрясающе! Не хочешь ко мне на постоянку?