– Да, страшно.

– А еще представь, Маша, что у этих людей выработался рефлекс на немецкий мундир и речь. Он говорил, что рука сама хваталась за автомат, а палец тянулся к спусковому крючку. А у Крячко дед воевал. Стас рассказывал, что тот до последнего дня, до самой смерти во сне ходил в атаки.

– Ты хочешь сказать, что они все…

– Я хочу сказать, что мы за войны платим неизмеримо больше, чем думаем. Не только жизнями погибших, но еще и тем, что эти люди возвращаются к мирной жизни, и здесь снова возникает проблема.

– Ты к чему-то клонишь, да?

Гуров помолчал, глядя некоторое время прямо перед собой. Потом он снова повернул голову, и глаза его заблестели.

– Просто я теперь начал понимать его, Маша, – загадочно сказал Лев Иванович. – Там это простой и обычный метод решения проблемы, а здесь иные условия. Но он все равно решит так, как ему привычнее, как было там, не может перестроиться, потому что уже необратимо изменился. Так и с афганцами было. Помнишь проблемы того поколения? А теперь у нас снова есть Кавказ. Оттуда исправно поступают мужчины, которым…

– Лева, ты о чем? Ты меня пугаешь. Кого ты стал понимать?

– Убийцу, Машенька, – устало ответил Гуров и поднялся на ноги. – Того самого, которого мы сейчас ищем. Иногда это хороший способ – поставить себя на место преступника, попытаться влезть в его шкуру. Вот я и старался понять этого человека, разобраться в том, что его толкает на преступление. Даже у помешанного есть мотив, какой-то внутренний позыв, психологическая, пусть и извращенная, установка. А тут действует человек расчетливый, осторожный, умелый. Видишь ли, Маша, государству приходится идти на это. Стране нужна армия, хорошие солдаты. То есть такие, которые не просто не боятся смерти, а еще и могут легко, не задумываясь, убивать и не мучиться по ночам от содеянного. Мы постепенно создаем профессиональную армию, культивируем это в молодых людях. Выходит, что иначе нельзя. Никуда от этого не деться.

Ночь закончилась. Гуров и Крячко поспали в кабинете в ГУВД всего два часа. Орлов вызвал их в главк к семи, чтобы успеть познакомиться с результатами работы до того, как его вызовут на совещание в верхах. Учитывая, что пробки в Москве – местами явление круглосуточное, выехать товарищам пришлось в пять.

Крячко сразу устроился поудобнее на заднем сиденье и захрапел. Гуров сидел впереди, рядом с водителем, но сон к нему не шел. Он снова и снова анализировал ситуацию, свои доводы, которые приведет Орлову, обоснованные ответы и возражения. Для такого уровня розыска слова «мне так кажется» или «мне подсказывает интуиция» не годятся категорически.

А генерал Орлов, как показалось Гурову, в эту ночь не ложился совсем. Об этом говорили темные круги под глазами и необычная молчаливость, которая вдруг проявлялась в манере поведения Орлова, когда он очень уставал.

Сыщики вошли в кабинет. Генерал сидел за столом и корпел над какими-то бумагами. Он посмотрел на товарищей, сильно потер лицо руками, потом с усилием поднялся и пошел им навстречу.

– Давайте-ка сейчас поговорим, а то потом будет некогда, – хриплым голосом сказал Петр и показал рукой на мягкий уголок возле окна.

Орлов уселся на диван, закинул ногу на ногу и подпер крупную голову кулаком. Сыщики устроились в креслах напротив.

– Я хотел бы в целом обрисовать картину, – начал Гуров.

Он понимал, что Орлов сейчас, скорее всего, перебьет его и прикажет излагать самую суть: улики, основные версии, детальный план розыскных мероприятий, который в два-три дня обеспечит раскрытие преступления и задержание убийцы. Да, Орлов его сейчас остановит и будет совершенно прав. Но только со своей колокольни, с позиции личного служебного кресла.

Высшему начальству бесполезно излагать свои самые мудрые умозаключения. Ему нужны реальные шаги по розыску и задержанию преступника. А с каким чувством ты это сделаешь, руководство не волнует. Есть правила эффективного ведения розыска, отработанные даже не десятилетиями, а веками. Вот и будь добр!

Да, за плечами у любого сыщика именно столетия опыта. А то и больше. Ведь древним рукописям, в которых излагаются принципы ведения разведки, даже не сотни, а тысячи лет. Это, к примеру, «Артхашастра» – древний индийский трактат о ведении войны и плетении интриг в стане врага, который ученые относят к IV веку до нашей эры. Книга «Искусство войны» написана в Китае еще раньше.

А что такое работа уголовного розыска? Такая же разведка со всеми ее исконными методами и способами, но только ведущаяся внутри своей страны. Правда, в недрах очень недружественной тайной среды, которая всячески пытается противостоять тебе и обороняться.

Весь уголовный мир давно уже постиг премудрости контрразведывательной и чисто разведывательной работы. Твои противники давно сообразили, что нужно иметь платную агентуру в стане врага, то есть полиции и органах власти.

Да, меняется форма, но суть остается все той же. Гуров считал, что без общей оценки действий противника, в данном случае – преступника, победить его нельзя. Именно это свое вновь открывшееся понимание отдельных мотивов поступков убийцы он и собрался представить генералу. Орлов молчал, что в данной ситуации было очень даже хорошо.

– Так вот, мы имеем перед собой вовсе не психически больную личность, Петр, – откашлявшись, продолжил Гуров, довольный тем, что Орлов не мешал ему теоретизировать. – Наш преступник совершенно нормален. Это вполне конкретный и узнаваемый психотип, сложившийся в определенных жизненных условиях. Но об этом чуть позже. Видишь ли, Петр, он совершает убийства и потом расчленяет трупы не из жестокости. Этот человек не кровожаден по натуре. Данными действиями он преследует вполне определенную цель. Его методы обоснованны.

– Ты хочешь сказать, что для него это привычное занятие? – тихо и устало спросил Орлов, глядя в пространство из-под чуть прикрытых век.

– Вот! – обрадовался Гуров. – Ты меня понял. Именно привычное занятие. Или, если выражаться осторожнее, это дело для него не новое. Допустим, он был или до сих пор является патологоанатомом. Возможно, что это хирург по профессии. Я прошу тебя отнестись серьезно и вдумчиво к моим словам!.. Может, он бывший спецназовец. Боец элитного спецподразделения, который прошел горячие точки, повидал достаточно крови и смертей, сам убил множество врагов. Для него такие мелочи, как отрезание головы и рук у мертвеца, не есть нечто запредельно впечатляющее. Может, он пленных врагов пытал в свое время!

– Или просто мясник со скотобойни, – снова тихо вставил Орлов. – Ты к чему клонишь-то?

– Да, может, и мясник, – согласился Гуров. – Но с устойчивой и гибкой психикой. Ему удается представить себе, что он разделывает не человеческое мертвое тело, а баранье. Такое возможно. А клоню я к тому, что у нас сформировался вполне определенный круг профессий, навыков убийцы. Он, Петр, действует не импульсивно, не в состоянии аффекта. Этот человек работает четко, взвешенно, хладнокровно, планирует каждое убийство до мелочей, практически не оставляет нам улик.