Вот ведь, даже окончательно состариться не успел, а характер портится просто на глазах. Всего несколько дней — а какие разительные изменения!

Бруно покрутил опустевшую тарелочку из-под нарезанной булочки. В его чашке тоже ничего не осталось. Но герой продолжал сидеть в буфетной и явно не хотел уходить в свою одинокую палату. Ему там совсем тоскливо. Одно развлечение — еда, и та закончилась. Как и время, на нее отведенное. Часы над дверью неумолимо показывали, что пора закрывать помещение.

— Дульче, — проникновенно сказал Бруно, — может, вы посидите у меня в палате, расскажете что-нибудь? А то мы так и не поговорили.

— Ой, нет, — испуганно сказала я, вспоминая злое лицо целителя. — Фьорд Кастельянос рассердится. В процесс лечения вмешиваться нельзя.

— Да чем вы вмешаетесь? — удивился он, таким красивым жестом приподнимая правую бровь, что я даже залюбовалась. — Просто посидите. Вы магичить не будете — значит, процессу исцеления ничего не грозит.

Я заколебалась, но ненадолго. Воспоминания о грозном фьорде Кастельяносе полностью отбили желание ходить по палатам без его разрешения, а так как целителя сейчас уже нет, то и разрешение он сможет дать только завтра.

— Потом как-нибудь, — пообещала я. — А сейчас надо убирать. Да и кастрюли в столовую давно пора вернуть.

— Давайте я помогу, — приободрился он.

— Вам из отделения выходить нельзя, — напомнила я.

— Да они перестраховываются, — отмахнулся он. — Знаете, Дульче, сколько раз мне уже прилетало собственной магией? И ничего, все в порядке.

— Сколько? — заинтересовалась я.

— Э-э-э, — протянул он смущенно, — неважно, сколько. Главное, что у меня уже выработался на нее иммунитет.

Не слушая возражений, он схватил тележку и поволок на выход. А мне и возражать особо не хотелось, да и все силы уходили на то, чтобы не отстать. И пусть он катил совсем в другую сторону, но у него было столько энергии и желания помочь, что я с большим сожалением сказала, когда удалось его догнать:

— Бруно, не туда. Вы в другую сторону повернули.

— Ничего, — ответил он, — сейчас развернемся. А забавная эта тележка. На них больных не возят?

— Нет, там совсем другие. Более высокие. И сделаны под нужды целителей. А это — так… Но у меня она так быстро не ехала никогда.

— От силы нажима зависит, — пояснил Бруно.

И начал показывать, как тележку ускорять и затормаживать. По лестнице она слетела, словно через телепорт прошла. Внизу герой немного задержался, пока я не показала, куда дальше двигаться, а там опять ускорился и в столовую въехал с видом триумфатора.

— Дульче, а что скажет Рамон, когда узнает? — ехидно спросила Лусия. — Он против использования больных для собственного развлечения.

— А что такого? — удивился Бруно. — Я просто помог довезти тележку. Мы же на них не катались.

И посмотрел на средство перемещения кастрюль с таким видом, словно удивлялся, как же это ему не пришло в голову раньше. Ведь вместо кухонной утвари можно устроиться самому! А если при этом взять еще одну тележку из тех, что сиротливо стояли у стенки и на которые он теперь взирал совсем как на давешнюю булочку, то и гонки можно устроить.

Вот только вторую тележку ему никто не даст.

— Больной, идите в свою палату, — строго сказала Лусия. — Не нарушайте режим. А тебе, Дульче, я сейчас объясню, почему нельзя доверять казенное имущество кому попало.

Лусия едва дождалась, когда затихнут шаги Бруно, и возмущенно заговорила:

— Дульче, ты что, с ума сошла? Зачем тебе сдался этот смазливый блондин? Войска немагические, лычек нет. Пока до чего приличного дослужится, так и будет вечно без денег. И дослужится ли? Может, так и продолжит по госпиталям отлеживаться!

От ее напора я растерялась. Я думала, она начнет отчитывать за казенное имущество, и никак не ожидала, что речь пойдет о казенных пациентах, да еще в таких выражениях. При чем здесь деньги, если речь идет о героях Империи?

— Держи этого красавчика на расстоянии, он тебе не нужен, — авторитетно продолжала Лусия, не обращая внимания на мои возмущенные взгляды. — Мужа надо искать состоявшегося, с хорошей зарплатой. Вот военные целители, к примеру, чем не вариант? Получают много больше, чем гражданские, кучу льгот имеют. А эти, контрактники… Пф-ф, — презрительно скривила губы она. — Да они нищие попрошайки. Помяни мое слово, ничего хорошего с ними не получится.

Разговор оказался не только неожиданным, но и очень неприятным. Само деление героев Империи на денежных и нищих казалось противоестественным. Да и не думала я ни о чем таком. Просто хотела помочь, чтобы больной не скучал в одиночестве. А Лусия сразу делает какие-то странные выводы, словно моя единственная цель — обеспеченный муж. Будь оно так, я бы и от Берлисенсиса тогда не ушла.

— Вот когда хоть какой-то жених появится, тогда и буду думать, — попробовала я отшутиться. Увидела, что Лусия собирается разразиться очередным нравоучением, и торопливо добавила: — Извини, нужно еще много выучить, так что я побегу, ладно?

От Лусии оказалось отделаться не так-то просто — она проводила до отделения, посмотрела, как я там убираю и закрываю. Даже неприятно — неужели настолько не доверяет и думает, что оставлю ей неубранный буфет на утро?

Но я ничего не сказала, лишь попрощалась и уныло побрела домой. Сегодня я как никогда понимала Бруно: в одинокую квартиру возвращаться не хотелось, пусть даже и было чем заняться. Правда, сегодня требовалось повторить ранее выученное. Новым было лишь заклинание по очищению кишечника, «Клизма». Его я выучила быстро, не такое уж оно сложное. Жаль, отрабатывать не на ком. Или не жаль? Я представила последствия правильного срабатывания заклинания и решила, что в данном случае могу обойтись теорией. В жизни не все знания применяются на практике, вот пусть и это останется неиспользованным.

На следующее утро фьорд Кастельянос извинился и опять попытался всунуть шоколадку. Наверное, пожалел о вчерашней резкости и решил, что спокойствие в отделении важнее всего, даже моего невольного вмешательства в его целительские дела.

Шоколадку я взяла. Если уж он пошел на такую жертву, как примирение, то мне, как учащейся под его началом, нужно пойти навстречу.

— Дульче, а не поужинать ли нам сегодня вместе? — отвлек от размышлений целитель.

— Спасибо, фьорд Кастельянос, но я не хочу вас лишать свободного времени. Зачем вам на меня его тратить?

— А если мне в удовольствие? — Он улыбнулся и добавил: — И потом, что ты заладила: «фьорд Кастельянос», «фьорд Кастельянос»… Обращайся ко мне по имени — Рамон.

— Рамон? — растерялась я. — Но это неприлично, вы же целитель и настолько меня старше!

— Не настолько я тебя старше, — нахмурился он, — чтобы меня нельзя было называть по имени.