У Сесили глаза сделались прозрачно-радужными от навернувшихся слез.

– Иногда только это и необходимо, – призналась она. – Чтобы был один-единственный человек, который в тебя верит… который отдает свою безоговорочную любовь.

Santo Deus. Она разрывает ему душу.

– Да, – хрипло произнес Алешандру, – иногда этого достаточно. – И поцеловал Сесили в макушку. Еще немного – и его захлестнут чувства, которые никак нельзя допустить.

– А что ты думаешь… о нашем ребенке? – Сесили подняла на него лицо.

Вопрос застал его врасплох. Он на минуту задумался. Что он чувствует? Вначале это был шок, а затем он почувствовал что-то глубокое, щемящее, и это трудно описать.

Наконец он произнес:

– Я надеюсь, что смогу дать нашему ребенку все то, чего у меня не было… что мы с тобой сделаем его детство счастливым.

– Ты будешь хорошим отцом, Алешандру. Ведь у тебя есть печальный опыт. Ты знаешь, что важно для нашего ребенка, ты ведь жил здесь.

– Я точно знаю, – сказал он, заправив ей за ухо выбившийся завиток, – что мы сделаем это вместе. Если один ошибется, то другой его поправит.

– Да, – еле слышно ответила она. – Так и будет.

Он обнял ее за талию, они прошли к ограде и забрались на верхнюю перекладину.

– Хочешь взглянуть на подарок в честь помолвки?

– У нас была помолвка? – удивилась она.

– Официально не была. – Алешандру вынул из кармана яблоко и прищелкнул языком, привлекая внимание гнедого красавца-жеребца, который щипал траву неподалеку.

Конь поднял голову, увидел яблоко и поскакал к ним, подняв хвост.

– Это Сократ, – сказал Алешандру, когда жеребец потыкался мордой в кулак Алешандру, ища яблоко. – Я знаю, что он не Бахус, – а Бахуса я тебе верну, – но родословная Сократа почти такая же впечатляющая. Мы с бабушкой считаем, что он станет великолепным скакуном.

Сесили внимательно посмотрела на Алешандру, потом на красивого коня с белой звездочкой на лбу.

– Он твой, – произнес Алешандру.

Она не верила своим ушам.

– Ты вот так просто мне его отдаешь?

– Тебе нужна резервная лошадь. Не вижу лучшего способа закрепить связи между нашими двумя семьями. Это превосходный символический знак.

Сесили прикусила губу.

– А твоя бабушка не будет против?

– Не будет. – Алешандру отдал Сесили яблоко.

Теперь Сократ ткнулся носом в ее руку и, получив яблоко, схрумкал в два укуса.

– Почему именно Сократ? – спросила она.

– Я разбираюсь в футболе, а у Сократа несомненные способности бразильского полузащитника.

Сесили улыбнулась, слезла с ограды, встала на цыпочки и поцеловала Алешандру.

* * *

Сесили никак не могла справиться с волнением, поднимаясь по лестнице в свои комнаты с видом на озеро.

Алешандру пробормотал, что ему надо поработать, и уселся в гостиной перед компьютером. Сесили приняла душ и надела полупрозрачную голубую ночную рубашку. Мысли вертелись вокруг подарка, который она только что получила от него.

Он постоянно делает такое, от чего у нее тает душа. А прошлая ночь? Сесили была уверена, что он питает к ней и другие чувства… помимо добрых. Вполне вероятно, что она видит то, что хочет видеть.

Но как же много для нее стал значить Алешандру! И как это опасно. Сейчас он – единственная опора в хаосе ее жизни. Ноги сами повели ее в гостиную, где он работал.

«К черту последствия».

Она тихонько подошла к дивану, встала у Алешандру сзади и провела руками по тугим мышцам спины. От него исходило тепло, особое, мужское, и проникало ей в кончики пальцев сквозь футболку. Пульс у нее запрыгал.

Сесили прижалась губами к его затылку.

Он вздрогнул.

– Сесили…

Она осыпала поцелуями горячую соленую кожу.

– Ты уверен, что хочешь и дальше работать?

– Мне необходимо закончить этот отчет…

Сесили опустила руку к его паху.

Неожиданно он опрокинул ее через плечо, и не успела она опомниться, как понес ее в спальню, и она очутилась на кровати. Он успевал одновременно целовать ее, жарко и жадно, и стягивать с себя джинсы и футболку.

– Ты убиваешь меня, – бормотал он, пожирая ее взглядом.

Он поднял ей ночную рубашку и рывком снял. Такого Алешандру она не знала… одержимого, неистового.

Он уложил ее и, опираясь на локти, склонился над ней прочной стеной, закрывая ее от всего… от всех преград. У нее пересохло во рту.

Ладони Алешандру касались ее обнаженного тела, задерживаясь на всех изгибах и впадинках. Пульс у нее выбивал дробь. Ее ждет что-то особенное, неизведанное.

Он сжимал ей грудь, надавливая большим и указательным пальцами на бархатные кончики, пока она не застонала и не начала нетерпеливо изгибаться. Тогда он положил одну руку ей на живот, а другую на колено.

Сесили, не сводя с него глаз, инстинктивно развела ноги и тут же ощутила твердое бедро. Она потянула его к себе, обвив за шею руками.

Тело было готово принять его, стон сорвался с губ. Алешандру приподнял повыше ее ногу на своем бедре, один рывок – и он вонзился в нее.

Она вскрикнула, и его движения сделались медленными и ласкающими. Он задал ритм, и она повиновалась этому ритму, внутри все кипело и вибрировало, горел каждый нерв. Она содрогалась, впившись ногтями ему в плечи. Он вкушал восторг вместе с ней, его сильное тело наливалось, расширялось, изливая в нее жаркую лаву.

Она пропадала в бездне наслаждения, а в следующий момент возрождалась вновь.

Выбор ею сделан, и этот выбор окончательный.

Алешандру мерил шагами свой офис в Нижнем Манхэттене. Они с Сесили вчера вернулись из Бельгии, и теперь он погрузился в колумбийский контракт. Но не только это занимало его мысли – он ругал себя за то, что позволил отношениям с Сесили завести его в область чувств, куда заходить не следовало. Еще один подобный опыт – и он уже не сможет остановиться.

Монотонный гул в наушниках телефона доносил до него то, что происходило на заседании. Воспринимать всю эту юридическую заумь он был не в состоянии. Остановившись перед окнами, он оперся ладонями о подоконник и вгляделся в серую штормовую поверхность Гудзона. Большинство людей радовались бы тому, что в любовной связи есть чувства, но для него такое невозможно, потому что он знал, куда это приведет: наступит скука, начнутся трения, или просто возникнет антипатия, и тогда всему хорошему придет конец. Поэтому он не станет подогревать у Сесили ожидания того, что сможет дать ей те отношения, которые она хочет получить.