не знаешь, что будет с тобой дальше. Что уж говорить обо мне. Прыгнуть в омут, вспыхнуть в страсти, а после рассыпаться пеплом ненависти и презрения?

– Нет. Спасибо. Воздержусь.

– Слушай, Ник, – Танита тронула невесту-агитатора за локоть, отвлекая от меня. – А ты не знаешь, почему одарённых женщин у нас так мало?

– А… – сбитая с толку неожиданным вопросом Нарника растерялась. – Не знаю. Экология? У драконов тоже меньше девочек, чем парней.

– Драконы да. Причём так во всём мире. У них явно что-то генетическое.

Мы с удивлением уставились на девчонку.

– Да-да, я, в самом деле, изучала статистику. Так вот, – Танита подняла тоненький пальчик, – знаете, в чём чудо Северной Мории? А в том, что такая тенденция только у нас. Во всех странах среди одарённых парней почти столько же, сколько и девушек. Правда, по закрытому Имарру статистики не найти. Но три страны из пяти – тоже показатель.

– Странно…

Не то слово. Многое странно. Особенно то, что Тани заморочилась изучением этой статистики.

– А ещё знаешь, что странно? То, что у нас смертность девочек от семи до двенадцати очень высокая. Выше, чем у мальчиков. А ведь в это время у детей просыпается дар.

Я сама словно проснулась. Посмотрела на Таниту искоса – девочка явно была взволнована: глаза горели, подбородок подрагивал. Я вдруг поняла, что эта беседа нужна была ей не меньше, чем мне. Она и состоялась-то, в основном, благодаря Тани. Вполне возможно, я бы не рискнула сюда прийти. Или тупила бы вместе с Никой, буксуя среди прекрасных драконов, путаясь в навеянных меткой чувствах и фантазиях. И к финалу «беседы» Корвин мог бы приходить забирать меня тёплой и очень часто дышащей. Им дышащей.

Он, правда, не захотел бы. Гад.

Но – это хорошо.

А вот что за дело до этого любопытной девчонке?

– Ну. Не знаю, что там с рождаемостью и смертностью, но точно знаю четверых наших девчонок, которые стали жёнами драконов в других странах.

– Да, – кивнула Танита, – Диана Баргатис даже официально называется принцессой Южной Мории, она жена одного из сыновей их владыки.

– Меххаррит? – почему-то спросила я, а потом вспомнила, что слышала это имя в полубреду, после транса.

«Меххаритт не утратила ценности, даже став матерью», – сказал Корвин. А ещё: – «Начнётся охота».

Волосы на затылке зашевелились.

Что он имел в виду?

– Что?

– Среди них есть Меххаррит? – странное имя. Почему-то поставленное в пример наряду со мной.

– Нет, – Тани поворошила тонкими пальцами свои волосы. – А кто это?

– А я не знаю. Просто помню откуда-то, – признаваться, что я подслушала разговор Корвина с Мирочкой, не хотелось. Я словно украла эту информацию. – Может даже неправильно произношу.

– Мне кажется, что я слышала когда-то это слово, – Нарника растерянно хлопала глазами, ошарашенная вываленными на нас данными, – но не знаю где. И в том, что это имя – не уверена.

– В общем, это точно не драконья жена, – я прищурилась, пытаясь и в то же время страшась понять, как эта таинственная ценная женщина связана с возможной охотой на меня.

– Может и жена. Но не из северомориек.

– А может из них. Но не жена, – мрачно предположила Танита и покосилась в сторону. Я тоже глянула туда, наткнулась на огонь незабудок.

Помни.

Будущее и так рисовалось в довольно мрачных тонах, а сейчас отчетливо запахло безысходностью. Куда делась «не утратившая ценности» Меххаритт? Как она связана со мной?

Что будет, если Ника не сможет родить драконыша?

Что будет со мной, сходящей с ума по дракону, которому нужна как собаке пятая нога?

– Эй, вы чего смурные такие? – рассмеялась Танита, и я тряхнула головой. Девчонка снова источала спокойный радостный свет, вкусно облизывала пальцы после сладостей и уже начала рассказывать какую-то смешную историю.

Наморщив лоб, я попыталась понять, что не так, и удивлённо хлопнула ресницами: и правда, что это мы тут киснем и пугаем друг друга?

Всё будет хорошо. Наверное. Главное, суметь смыться.

Нарника тоже вспомнила о том, какой замечательный Мирочка, который её никогда не обидит. А я возрадовалась тому, что не нужна Корвину. А значит, стоит попробовать договориться. Аррмирр говорил, метку можно снять. Сложно и болезненно. Но потом ему будет всё равно, что делаю я, ну а я, конечно же, сбегу на Вольные острова. Не дожидаясь «охоты».

Мысль, что ему выгоднее меня продать за каменья, я отмела. Если бы хотел – уже продал бы.

 

 

Глава 12. Орешки бывают разные

В целом вечер прошёл приятно. Мы насмеялись, наелись сладкого и чая напились на лет десять вперёд.

Иногда возвращались к теме драконов и меток, но больше шутили и хохотали, засобиравшись по домам, когда начало темнеть.

– Мирочка, наверное, уже волнуется, – зарделась Ника.

– Цербер тоже, – хмыкнула я.

– Кто?

Пришлось объяснять. Под шумок ещё и про вчерашнее своё приключение рассказала, и про полёт с подоконника. Правда, о снах непристойных и мыслях перед полётом умолчала, хотя язык так и чесался выболтать что-нибудь эдакое. Особенно, глядя на смеющуюся куколку Тани.

– Представляете, просыпаюсь утром, а меня Цербер блинами потчует, и приговаривает: «А не тошнит ли тебя девица, а головушка ли не кружится?» – Я уж думала, она намекает на Реми, с которым мы под окнами добрый час сплетничали.

– Только сплетничали? – Танита рассмеялась колокольчиком, и я слегка смутилась. – Ой, да ладно тебе, все знают, что он в тебя влюблён. Он же носится за тобой, как привязанный.

Я почувствовала, что уши мои начали гореть, подуй – и дым пойдёт.

А плюнь – так вовсе зашипят.

– Да перестань, – отмахнулась я, возвращаясь к балконам, розам и удобрениям: – В общем, сижу я, мисс Зерби о тошноте меня расспрашивает, а потом говорит: «повезло тебе, глупая» – она, конечно, иначе выразилась, ага, – «что не на розу мою упала. Там бы я тебя и закопала на удобрение». – И тут я начинаю понимать, что мне полёт мой из окна ни заррха не приснился. Но в упор не помню, как я комнате оказалась!

– Птичья болезнь?

– Что? – я приподняла бровь.

– Птичья болезнь. Перепел, называется, – Тани уже откровенно ржала надо мной. –