Ощущение это прошло незаметно, как появилось.

Он вынул "Фише-Бош", записал: "Не потому ли Голей интересовался у всех человеком с собакой, что Судебский и его дог вошли в состав с нерабочей стороны и Голей потерял их из виду на посадке?"

Денисов прошел в десятый вагон, повернул назад. Он повторил путь Шалимова, когда тот, разбуженный Ратцем, бежал в одиннадцатый. Со света бригадир попал в темноту, тусклые блики лежали на полу, против переходной площадки.

"Позднее Шалимов скажет, что в тамбуре кровь..."

Рядом, в окне, плыли огни - без мачт, без людей и строений, лишенные основы и смысла. Ночной железнодорожный мираж.

От служебки подошла Суркова.

- Зажигать можно?

- Зажигайте.

Денисов услышал щелчок открываемого замка. В коридоре появился Вохмянин с журналом, с трубкой. Он словно не собирался спать.

- Опаздываем, - пригласил к разговору Денисов. - Симпозиум откроется утром?

- После обеда, - завлабораторией перегнул журнал.

- Гетерогенная система?..

- Да, сейчас поймете. Взять, к примеру, смесь различных кристаллических модификаций. Скажем, ромбической и моноклинной...

С графиком что-то произошло. До Гмелинской несколько раз останавливались. Завлабораторией все больше нервничал и не пытался это скрывать.

- Доклад? - спросил Денисов.

Вохмянин махнул рукой:

- Не о том забота. Я уже делал его у себя в... - Он повертел холодную трубку. - Думаю, запротоколировать мои показания много времени не отнимет... - Вохмянин взглянул вопросительно. - Если так - надолго вы меня не задержите... Пожалуй, самое главное, что у меня в памяти, - это лицо Голея. Но для вас это не существенно.

- Что вы запомнили?

- В нем было что-то растерянное, щенячье. Я держал собаку, знаю, - он улыбнулся. - Месяц, как отдал. В связи с переездом.

- Крупную?

- Мальтийскую болонку... Нет, Николай Алексеевич вовсе не имел в виду моего Тёпу, уверяю! Иначе уж полная абракадабра!

Денисов показал Вохмянину на трубку:

- Раскурить не пытались?

- Что вы! Зажженная трубка хуже никогда не изведанной...

Представляя мысленно Вохмянина инспектором, Денисов упустил это качество - страх перед необходимостью выбора.

"И, несмотря на это, он все-таки пытается ввести меня в заблуждение, указывая ложную дату приезда в Москву..."

Дополнительный пошел тише, вскоре остановился совсем.

"Путевое здание 1108 км", - виднелось на трафарете. Под окном раздались когтистые удары лап - Судебский вывел дога. Саблевидный хвост Дарби-Воланда с силой прочертил по металлической обшивке вагона. Под ногами Судебского скрипел песок.

- Вы, наверное, с детства мечтали стать следователем? - Вохмянин переложил журнал из руки в руку.

- Нет. Кроме того, я инспектор.

- Никогда не мог обнаружить разницу.

- Идите от обратного, что молва приписывает следователю, обычно делает инспектор.

- Вот как?

- Я назвал бы инспектора следователем по нераскрытым преступлениям. Конечно, не в процессуальном плане... Вы постоянно живете в Новосибирске? - спросил Денисов неожиданно.

- Нет, - он задержался с ответом.

- Несколько месяцев? Год?

- Недавно, - Вохмянин постарался избежать других вопросов. - Хочу вас тоже спросить...

- Да...

- Вы считаете, что кто-то из нас троих повредил систему электропитания?

- Нет, - Денисов покачал головой.

- Почему?

- В купе и так было темно.

- Дарби! - послышалось за окном, потом раздались удары хвоста черного дога. Судебский возвращался с собакой в вагон.

Вохмянин посмотрел на часы.

- Спокойной ночи.

По ту сторону окна прибывал встречный. Едва он затормозил, дополнительный как-то поспешно дернулся, словно стесняясь своей заурядности. Громыхнуло упряжное устройство.

В вагоне напротив у окна не спал мальчик. Денисов встретился с ним взглядом.

Дополнительный снова дернул, на этот раз удачнее, стал набирать скорость. Лицо мальчика исчезло.

"О чем мы говорим друг другу через стекло в оказавшихся рядом поездах, трамваях? - Денисов уже не раз думал об этом. - Не оскорбляя приличий, рискуем смотреть в глаза незнакомым людям..."

Из конца коридора донесся щелчок - завлабораторией запер за собою дверь купе.

Денисов смотрел в окно. На вопрос Вохмянина он мог бы дать и полный ответ:

"Убийца не получал никаких преимуществ, вырубив распределительный щит. Электроснабжение вывел из строя потерпевший Полетика-Голей..."

Паласовка казалась вымершей. На садовых скамейках в ожидании поезда спали дети. Они сидели и лежали в удивительных позах, в каких не уснуть ни одному взрослому. Денисов прошел в вокзал.

Одинокий милиционер встречал поезд. Известий для оперативной группы у него не было. За углом багажного отделения, под деревьями, метла уборщика тащила по асфальту пустую бутылку, потом раздался гром опорожняемой железной урны.

Отправление поезда задерживалось.

- Не спится? - спросила Суркова.

От конца состава по перрону шагал электрик.

- Как дела в пятнадцатом? - окликнула Суркова.

- Порядок, - тон был снисходительный.

- Порядок, а полночи ушло!

- Про институт говорили, - он поставил чемодан, - про вступительные экзамены. О конкурсе.

Суркова кивнула сочувственно.

- Куда поступали? - поинтересовался Денисов.

- В физкультурный. На спортивные игры, - электрик поставил чемодан.

- Волейбол? Футбол?

- Футбол, - он завел ногу, словно хотел пробить по невидимому мячу. Вообще-то мой конек - игровые схемы.

- И сами играете?

- Играют сегодня все, вы тоже. Основное - игровые схемы... - Он пояснил, без особого, впрочем, энтузиазма: - Началось с венгров: шесть три на стадионе Уэмбли против английской сборной. Зрители, понятно, главного не заметили, они ведь следят за мячом... - Постепенно он разговорился. - А специалистам бросились в глаза перемещения! - Денисов видел: присутствие милиции в поезде электрика не заботило, убийство в купе не касалось. - Перемещение без мяча! Принципиально новая организация атаки...

В тамбуре соседнего вагона появился Ратц. Он посмотрел вверх, и Денисов вслед за ним тоже поднял голову. Небольшие облака сквозь свет луны казались рыхлыми, как медузы.