На улице стояла темная ночь. На небе ни звездочки. На панели приборов показывало два часа ночи.

Джип свернул вправо и заехал на заправку, через секунду останавливаясь у колонки. Закрыла глаза, делая вид, что сплю. Не знаю, почему так поступила – вышло спонтанно. Почувствовала его прожигающий взгляд и перестала дышать. Ферзь усмехнулся и, схватив борсетку, вышел, а я осталась одна в салоне. Сидела, ругая себя, что не пошла с ним. Хотела в туалет. Пришла мысль – выйти и отправиться за ним, но не стала. Не стоило. Кто знает? Может, сразу пулю в лоб получу, ведь, оказывается, с этим мужчиной так бывает.

Увидев парня в специальной робе, который вставлял пистолет в горловину бака, отвернулась, пытаясь увидеть через прозрачное стекло Ферзя, но безуспешно. Через пять минут услышала глухой шум и подняла голову. Заметив его, выходящего из здания, открыла дверцу. Оставшись у машины, видела, как мужчина продолжал свой путь, полностью сосредоточившись на мне.

Так смотреть мог только он! Мгновенно почувствовала себя раздетой, отчего провела ладонями по одежде, не понимая, почему так странно реагирую.

Стояла, дожидаясь, когда он подойдет. Но он не приблизился ко мне, свернув к заправщику. Переговорив с ним, Ферзь открыл дверцу водителя и, бросив борсетку на пассажирское кресло, направился ко мне. На лице его видела интерес и что-то еще, что не могла определить. Не дожидаясь пока он приблизится вплотную, поспешно спросила:

– Можно в туалет?

Он кивнул, чуть отступая в сторону, но когда пошла, резко остановил, удержав за кисть, спокойным тоном предупреждая:

– Будь осторожна, – замялся, лениво осматривая меня с головы до ног, – и не провоцируй меня, чтобы последовал за тобой.

– Только и делаю, что стараюсь тебя не провоцировать, но не помогает, – чистосердечно произнесла и вмиг побледнела, понимая, что сказала что-то не то.

На лице мужчины появились хищная ухмылка. Он повел челюстью, трогая свой подбородок, и чуть сжав мою руку, лениво уточнил:

– Это приглашение?

Вырвала руку, возмущаясь его словам, и резко сказала:

– Никогда! – чувствуя, как Ферзь хищно оскалился, буквально превращаясь в камень, что от довольного выражения лица не осталось и следа, добавила: – По своей воле никогда…

Шла в сторону здания и чувствовала его взгляд. Обжигающий и одновременно ледяной. Надо же… Странное у него мышление. Будто я должна радоваться тому, что сплю с ним, когда мой ребенок у похитителей.

Спросив у сонной девушки, сидящей на кожаном кресле, где у них можно помыть руки, прошла по коридору и вошла в туалет.

Через пять минут я стояла у раковины, ополаскивая лицо, убирая влажные салфетки в карман. Некоторое время смотрела на себя, как вдруг дверь резко пошла ходуном, да с такой силой, будто ее хотели вырвать с потрохами.

Надо же. Кто такой нетерпеливый?!

Посмотрела на себя в последний раз, отмечая, что выгляжу хуже бродячей кошки, и пошла к двери. Открыла и огляделась по сторонам, но никого не было. Только собралась идти, как чуть не наступила на… белоснежную карточку на полу. Убедившись, что поблизости никого нет, подняла ее и перевернула на лицевую сторону. В ужасе всхлипнула, всматриваясь в фотографию своей дочери на снимке, у которой не было глаз. Только два проколотых отверстия и несколько капель засохшей крови в области шеи.

Вскрикнула в ужасе, забывая, как дышать, отступая куда-то к стене, как тут же оказалась прижата в мощной груди мужчины, отчего начала отчаянно вырываться, воображая себе самое плохое.

– Тише, котенок. Успокойся, – ледяным тоном выдал Ферзь мне в волосы, закрывая ладонью рот. – Фото отдай.

Дрожащими руками держала снимок, боясь отпустить. Хотелось не паниковать, но не получилась. Мужчина резким движением перехватил фотографию и лишь секунду заострил на нем внимание, а потом убрал в карман и, перехватив за руку, повел за собой. Не успевала за ним, так как ноги заплетались, и тело не слушалось.

Проклятье. Я уже не понимала, чей «доброжелатель» оставил мне это. Высокова или Ферзя? Оказавшись на улице, а именно рядом с машиной, втянула воздух и чуть согнулась, как никогда переживая за своего ребенка. Такое ощущение сложилось, что не будет никогда нам покоя.

Посмотрела в глаза мужчины, молчаливо наблюдающего за мной. Не было в них ни одной эмоции, будто робот рядом стоял. Боевая машина. Вытерла ладонью лоб и вдруг спросила:

– Почему? Что это значит? Алене угрожает опасность?

Ферзь только повел челюстью, задумываясь, что видела по его прищуренному взгляду, и сухо выдал:

– Я разберусь.

– А потом? Что потом? А что, если завтра твой… твой знакомый нападает на нас… – пока говорила, меня начало трясти. Понимая, что на срыве, не желая все испортить, ведь завтра увижу дочку, развернулась к нему спиной, желая скорее уйти, как тут же он дернул за руку, разворачивая к себе, и, схватив за лицо, грубо сказал:

– Тебя и твою дочь он не тронет!

– А если ты ошибаешься? И… – голос срывался и, получалось, что я орала, а не говорила.

Мужчина грубо дернул и, вбив в свое тело, отчего задохнулась на мгновение, зарычал:

– Маша, твою же мать, перестань истерить!

Я пыталась… Пыталась успокоиться, но это было трудно. Чтобы прийти в себя, с силой прижалась к его мощному телу, одновременно отталкивая, выполняя странные телодвижения на нервной почве.

– Какого хрена ты творишь? – вдруг раздалось над моей головой, а потом даже не успела понять, как ощутила его губы на своих губах. Отчаянно старалась не реагировать, но когда он начал водить по телу ладонями, не стесняясь, действуя нагло и грубо, мгновенно потерялась в ощущениях. Я чувствовала его руки и горела, сжимая ткань черной футболки, ощущая твердую поверхность железа, когда он прижал меня спиной к машине. Разум полностью отключился, но тут Ферзь вдруг зарычал как дикий зверь и отошел на шаг. Мужчина молчал, жадно пожирая мое тело, а потом грубо выдал:

– Если сейчас же не сядешь в машину, то возьму прямо здесь.

Слова звучали словно издалека, но смысл поняла, и стало ужасно. Да что же такое? Почему так? Ну почему не могу быть безразличной и холодной? Отмечая в его глазах невыносимую муку, потребность во мне и злость на себя, резко отвернулась и схватилась за ручку, пытаясь открыть дверцу салона, но не могла.

Вздрогнула, когда его ладонь накрыла мою, и он нажал на нее, отчего дверца открылась. Я быстро юркнула внутрь и села, стараясь не смотреть на мужчину. Ферзь закрыл меня, но продолжал стоять. Он огляделся по сторонам, внимательно высматривая что-то, а затем достал сигарету и закурил, медленно двигаясь к водительскому месту. Смотрела на него через лобовое стекло, четко понимая, что он в ярости.

Даже страшно было представить, что творилось в его голове при таком хищном взгляде. Действительно, будто и не человек вовсе. Но, тем не менее, он меня отпустил, за что была благодарна. Себя же я презирала за слабость. Уже надоело себя корить, но иначе не получалось. Не могла я мириться, что вот так реагирую на него, когда должна испытывать чувство пренебрежения. Эти мысли лишь секунды были в голове, пока не вспомнила про фотографию.