Ситуация улучшилась с появлением противотанковых гранат с магнитным дном, прилипавшим к броне. Но и немцы быстро нашли «противоядие», стали наносить на броню снаружи «циммерит» – цементную обмазку.

Ползший впереди сапер замер, и Иванов ткнулся головой в подошвы его сапог.

– Чужие впереди! – прошептал сапер, повернув к лейтенанту голову.

Тот подполз сбоку и стал всматриваться.

– Не вижу.

– Носом, носом нюхай!

И точно: немцы применяли для смазки сапог ваксу, а не гуталин, как наши. А еще они пользовались одеколоном. Не перед самым выходом, но чужой нос, особенно человека некурящего, этот аромат улавливал.

Лейтенант не уловил ничего, может – ветерок не в ту сторону подул, но саперу поверил.

Иванов выдернул нож из ножен и показал лезвие Синицыну, который полз следом за ним. Тот повторил движение, известив Суровихина и Сергея. Приказ был понят однозначно – работать ножами.

Сапер остался на месте. Он – взрывник-профессионал, а не мастер рукопашного боя, разведчики же выдвинулись вперед. На удачу им попалась воронка от крупнокалиберного снаряда, и они сползли туда. В этот момент Синицын прошептал:

– Вот они.

Темные тени увидели все. Было их больше, чем разведчиков, ровно вдвое, и волокли немцы за собой тяжелый груз.

– Пленного взяли, – опять прошептал Синицын.

В состоянии эйфории, что «языка» взяли и без единого выстрела ушли, немцы не заметили разведгруппу, притаившуюся в воронке. Они уже проползли немного вперед, когда лейтенант пригнулся и махнул рукой. Разведчики склонились, выслушивая.

– Тихонько выбираемся, идем к немцам, работаем ножами.

Они кивнули и выбрались из воронки, придерживая автоматы. Десяток осторожных шагов, не отрывая подошв от земли, чтобы не наступить случайно на гильзу или брошенную бутылку – и они кинулись все разом на немецких разведчиков. Тупые, чавкающие удары, хрипы агонизирующих… Эффект внезапности исчез в доли секунды, немцы вскочили и тоже схватились за ножи. Опытные враги попались, поняли, что если начать стрельбу, из русских траншей ответят огнем.

Дрались остервенело, в тишине, прерываемой тяжелым дыханием, стонали сквозь зубы.

С Сергеем, яростно размахивая золингеновским клинком, схватился здоровенный немец. Левую руку ему задел, рукав вспорол, по коже прошелся, но не всерьез. Оба противника выискивали слабинку – кто оступится, повернется неосторожно. В таком бою один удар решит исход его, кому быть победителем, а кому – убитым.

Сергей имел вес меньший, а подвижность лучшую. Он сделал ложный выпад ножом, немец отклонил корпус назад, уходя от удара, и левой ногой Сергей ударил ему в голень. Сапогом, да со всей силы… Немец нагнулся и от боли зашипел сквозь зубы. Сергей же перехватил нож и воткнул его в живот врагу. Клинок вошел по рукоятку. Немец опустил голову, посмотрел вниз, схватился за рукоять клинка, покачнулся и рухнул на спину. Сергей подскочил, вырвал из раны нож и тут же ударил им врага в грудь – для верности.

Дерущихся рядом не было видно. Услышав непонятный звук за спиной, Сергей резко обернулся и выставил нож. Но это был лейтенант, державшийся правой рукой за левую.

– Порезали меня.

– Я сейчас!

Сергей выхватил из кармана индивидуальный перевязочный пакет, надорвал зубами оболочку и перебинтовал лейтенанту руку. Зацепило того сильно, немного выше локтя гимнастерка была разрезана, вся липкая и в крови.

Лейтенант сел на землю:

– Посмотри, как наши?

На небольшом пятачке, изрытом каблуками, плотно лежали тела, некоторые – друг на друге. Сергей нашел Синицына и Суровихина. Оба уже не дышали, и земля под ними промокла от крови.

– Отошли. – Сергей вернулся к лейтенанту. – Глянь, кого они тащили.

Пленный был связан, с кляпом во рту, но жив, испуганно моргал глазами. Сергей наклонился к нему с ножом, и тот отшатнулся.

– Тихо, свои. Я кляп вытащу, но ты не ори, а то свои же огнем накроют.

Сергей вытащил кляп изо рта пленного и перерезал веревки, стягивающие ему руки и ноги.

Бывший пленный выругался и осторожно потрогал затылок:

– Здорово они меня по башке саданули!

К разведчикам подполз сапер:

– Живы?

– Лейтенант ранен, а вот Синицына и Суровихина – наповал.

– А я слышу – возня стихла. Вот, решил проверить. – Сапер показал гранату в руке. – Если бы победу одержали немцы, я взорвал бы их вместе с собой.

– Сергей, – позвал лейтенант.

– Я тут.

– Ты и сапер, тащите наших ребят. Негоже их здесь бросать, хоть похороним по-человечески. Пленный жив?

– Цел.

– Я за ним пригляжу. – Поднявшись, лейтенант и пленный шли во весь рост.

Сапер и Сергей ухватили за ворот маскхалатов убитых и поволокли их по земле – поднять и понести не было сил.

Вскоре впереди раздался лязг затвора:

– Стой, стрелять буду! Кто такие?

– Филимонов, ты? – подал голос бывший пленный.

– Агеев? Ты чего на «нейтралке» делаешь? Кто это с тобой? Подойди один!

Лейтенант подтолкнул бойца вперед, и несколько минут слышался тихий разговор.

– Подходите!

Подошли к траншее. Лейтенант спрыгнул, за ним сапер, принял тела убитых.

– Из разведки, что ли? – полюбопытствовал дозорный.

Лейтенант не ответил.

– Командира позови.

– Спят они.

– Ты что, дурак? У вас человека из траншеи уволокли!

Дозорный ушел и вернулся с командиром. Ночью петлиц не видно, и лейтенант встал:

– Командир взвода полковой разведки лейтенант Иванов.

– Командир роты лейтенант Габриелян. Ваши документы.

– Ты откуда такой здесь? В разведку с документами в кармане не ходят. Спать меньше надо! У тебя из траншеи немцы бойца выкрали, и кабы не мы…

– Кто?

Бывший пленный выступил из-за лейтенанта:

– Красноармеец Агеев! Я в дозоре был. Так они меня по башке шарахнули, навалились и уволокли.

– Ну, я тебе сейчас сам дам! Спал небось?

– Лейтенант, нам бы людей в помощь, моих убитых подальше от траншеи вынести.

– Это можно.

По приказу лейтенанта подошли четверо заспанных бойцов. Они переложили тела убитых на плащ-накидку и понесли.

Габриелян придержал Иванова:

– Слушай, не надо в штабе об Агееве говорить, как командир командира прошу.

– Да черт с тобой! Тем более что всех твоих обидчиков мы уже вырезали, утром полюбуешься. Можешь сейчас своих бойцов послать, пусть оружие соберут.