По краешку леса словно корова языком прошлась – деревенские выбрали весь хворост до последней веточки. В чащу же по темноте забираться не хотелось. На одной удаче Киллиан за полчаса сумел наскрести только на маленькую охапку, какую и четырёхлетний ребёнок унесёт без труда. Тем временем с востока потянуло дымком, сладковатым запахом запечённой рыбы… Вернувшись на опушку, Киллиан с трудом удержался от того, чтобы не вернуться в лес и не надрать рябиновых розог.

Айвор, как ни в чём не бывало, сидел у костерка. На прутиках над углями скворчала рыба, натёртая солью и молодым чесноком. Высились на узорчатых листьях ревеня горки ягод – черники и ежевики, заманчиво блестели ссыпанные кучкой орехи – крупные, как на подбор. Особняком лежал гладкий обрезок коры, а на нём – кусок медовых сот. В кривоватом глиняном горшке закипала вода.

– Грхм, – звучно прочистил горло Киллиан. Айвор обернулся, мечтательно помахивая пучком трав – ромашка, мята… – Грхм, – повторил Киллиан, не зная, что сказать – слишком много недостойных джентльмена слов рвалось с языка. – Слушай, а разве ягоды и орехи не осенью поспевают?

– Право, кого это волнует? – царственно пожал плечами Айвор. – О, наконец-то закипело! – опомнился он и, стащив горшок с огня голыми руками, сунул в воду пучок трав. – Присаживайся, друг мой. Трапеза наша, конечно, скудна, но один вечер можно и потерпеть. Кружку с настоем придётся передавать друг другу, если только ты не хочешь отпить из горшка… Киллиан? Что за взгляд?

А Киллиан уже не знал, чего хочет больше – смеяться или злиться.

– Обычный взгляд, – хмыкнул он наконец, плюхаясь на землю рядом с компаньоном. В подсохшем плаще было невыносимо жарко, даже с откинутым капюшоном. – Ладно, орехи и ягоды… Даже рыба меня не слишком удивляет… Но где ты добыл соль?

– Милая и очень одинокая вдова продала за сущие гроши, – признался бессовестный обольститель.

Киллиан не выдержал – и рассмеялся.

Вскоре подоспел ужин, и после слегка пересоленной рыбы пришлись весьма кстати сочные кислые ягоды. Травяной чай кружил голову, как хорошее вино. Киллиан сам не заметил, как разомлел от сытной еды и начал клевать носом. Земля была удивительно тёплой, как в самый жаркий летний день, и особенно хорошо это ощущалось у корней тиса. Под беззлобные подначки компаньона Киллиан переполз под деревце, закутался в плащ – и уснул в то же мгновение.

Очнулся он уже посреди ночи с чувством, что увидел во сне что-то ужасающее. Вспоминались только обрывки видения, точно карандашные наброски мыслей и ощущений: холод, исходящий от камня; твёрдая земля, пронизанная густым сплетением корней; металлическая пластина, режущая кромкой ладони… На языке был горьковатый привкус. Киллиан так обрадовался тому, что сбежал от тягучего ночного кошмара, что не сразу понял – действительность оказалась немногим приятнее.

В нескольких шагах от костра сидели идеальным полукругом чудовищные создания – с полугодовалого телёнка величиной. Огромные пасти, острейшие даже на вид зубы, трёхпалые лапы, покрытые чешуёй, загнутые когти… Недвижимые и безмолвные, твари эти были похожи на истуканов.

Были бы.

Если бы не шумное дыхание и горящие глаза.

– Айвор, – тихо позвал Киллиан, нащупывая в кармане плаща нож и уже понимая, что такое жалкое оружие не поможет против химер.

– Ты проснулся, – неожиданно мягко отозвался компаньон. Киллиан попытался присесть, но на плечо ему надавила рука: – Нет-нет, лежи спокойно. Я очертил круг солью и завязал травы узлом по четырём сторонам света. Может, Краген из рода Оллен и была искусна в создании гончих, но с чарами Холмов ей не сравниться. Спи и не тревожься.

Рука на плече Киллиана была тяжёлой – куда тяжелее, чем человеческая, и казалось, что она выточена из камня, если б только существовал мягкий, тёплый, живой камень.

– А ты?

– А я буду думать, любезный мой друг. Хотя чего тут думать… Корсен почти наверняка знает, где может лежать корень проклятия – об этом я догадывался раньше, а теперь только уверился. И если уж она решилась отправить за нами гончих, то совершенно точно исполнение условия обернётся ей во вред.

– Завтра возвратимся к ней?

Айвор рассмеялся, и твари задёргали головами, словно пытались скинуть с морд приставший сор.

– Посмотрим. Сегодня дом принял нас, потому что Корсен была не готова. Но я бы не стал соперничать с колдуньей на её земле, в её родном гнёздышке. Сперва попытаем счастья с Джеми Макги. Но это завтра. А пока спи и ничего не бойся. Гончие исчезнут с рассветом, как и всякое зло.

Киллиан был уверен, что после того, как он увидел гончих-химер, заснуть не получится. Но он заснул – почти сразу.

Разбудило его заполошное птичье пение на рассвете. И вопреки тысяче романтических сказаний, пробуждение на природе не было полно сладостной неги и светлого счастья. Плащ потяжелел от выпавшей росы, в бок упирался острый камешек, а шея затекла от неудобной позы… Впрочем, виновника последнего неудобства Киллиан нашёл быстро.

– Обязательно было это делать? – проворчал он, садясь. От ночных гончих и следа не осталось, словно они всего лишь привиделись в дурном сне.

– Что делать? – удивился Айвор. – Ты сам преклонил голову ко мне на колени… Впрочем, я тебя не виню, гончие действительно были очень страшными, а человеческие дети такие пугливые. Вот когда тебе было девять лет, ты как-то раз…

– Не помню, – отрезал Киллиан и, уцепившись взглядом за горшок с травяным настоем, сделал вид, что он терзаем страшной жаждой и разговаривать о глупостях не намерен. – Тьфу, горько… Так гончие сами ушли?

– Как только встало солнце, – охотно подтвердил Айвор. – И вряд ли они вернутся раньше заката. У Корсен силёнок не хватит. А у нас с тобой, дорогой мой друг, маловато времени, поэтому завтракай быстрее – и пойдём искать этого невезучего юношу, Джеми Макги.

– Хорошо… Постой, а что значит – маловато?

– То и значит, – проворчал Айвор, поднялся на ноги и сладко потянулся. – У тебя остался один день на то, чтобы справиться с проклятием. Если не успеешь до полуночи… Ты должен успеть, – поправился он и, насвистывая, вышел за пределы круга, оставив Киллиана наедине с остывшей пересоленной рыбой, подкисшими за ночь ягодами и горьким настоем.

Здоровый утренний аппетит куда-то улетучился – видимо, поспешил вслед за Айвором.

Рыбу всё-таки пришлось съесть: Киллиан понимал, что вполне мог остаться до самого вечера без крошки во рту. А стоило отвернуться, как снедь и утварь начали пропадать. Сперва укатился в кусты, перевернувшись на бок, глиняный горшок. Потом явились три деловитых белки и утащили орехи прямо на листе ревеня. Затем из густого подлеска высунулись две длиннющие волосатые лапы цвета ржавчины, сгребли ягоды – и утянули с собой, напоследок мазанув Киллиана по коленке. А пока он приходил в себя, ругая компаньона за неразборчивость в знакомствах, дёрн вокруг давно потухшего и остывшего костра вспучился – и разом проглотил серые уголья, сажу и головешки.