Игнациус стоял в стороне, наблюдая, как буйствует в Гавриле чья-то сила. Он наблюдал не вмешиваясь.

Явно не соображая, что делает, его будущий попутчик подбежал и еще трижды ударил тварью об землю, заставив её вздрогнуть. Вместе с трухой и травой в небо поднялся фонтан крови. Игнациус брезгливо посторонился. Из разбитого тела так хлестало, что уже через мгновенье Гаврила сам стал похож на кусок мяса. Почувствовав на губах вкус крови, он озверел настолько, что уже не чувствуя ничего стал крушить оборотнем соседние деревья. Через несколько мгновений оборотень порвался пополам, но не видящий ничего Гаврила, бил, бил, бил им по окрестным деревьям.

Маг смотрел на это буйство, ничего не предпринимая, уже догадываясь, чем все это кончится…

А потом все и впрямь кончилась.

Словно механический павлин, что Игнациус видел в Императорском дворце, Гаврила закатил глаза, сложил руки и упал на землю…

Игнациус довольно долго смотрел на него, ожидая непонятно чего, а потом, подхватив подмышки, потащил попутчика к присмотренному еще вчера бочажку — отмывать. Идти по дороге с таким кровопроливцем — только судьбы испытывать.

А зачем?

Народ шел и шел, но того, кого он ждал, все еще не было.

Митридан прилетел в Киев еще вчера. Он знал, что не в человеческих силах добраться до Киева в два дня, но нетерпение заставило его прийти к воротам, и до вечера он стоял там, отыскивая глазами Гаврилу. Колдун был уверен, что тот не подведет. Много раз он был свидетелем тому, что страх и глупость заставляли делать человека то, что не мог сделать, руководствуясь своим умом. И как делать!

В ворота вливался самый разнообразный люд, только вот того, кого он ждал — не было.

Нетерпение грызло его так, словно у него, у нетерпения, было десяток челюстей и на каждой — сотня зубов. Еще бы не грызть!

Прежде чем прийти в Киев он, как и должен был, наведался к Мазе. То есть хотел наведаться, только ничего из этого не вышло. Он нашел обговоренное место и прождал там до вечера. Когда терпение кончилось, он обшарил окрестности, но вместо Мази и талисмана, нашел истоптанную и залитую кровью поляну. Отгоняя от себя мрачные мысли, он прождал ночь и весь следующий день. К вечеру он смирился с очевидным — что-то произошло такое, что расстроило планы разбойников (мысль, что то-то случилось с самим Мазей и его людьми он в голову не пускал) и поспешил в Киев.

Митридан не думал, что Мазя догадался, что попало к нему в руки — об этом не знал и сам Митридан, а он-то был поумнее разбойника. Однако Мазя мог посчитать, что кто-то может дать за безделушку гораздо больше, нежели ему обещал Митридан и искать таких богатеев он стал бы в ближайшем большом городе — в Киеве…

Конечно, возможности узнать все доподлинно у колдуна были, но они, эти возможности, лежали сейчас в том самом заветном мешке, что мучительно медленно тащил в Киев Гаврила Масленников.

Митридан вдохнул чистый Киевский воздух и выдохнул его пополам со злостью и раздражением. Чего б он сейчас не дал за свой Шар! За подставку из павлиньих лап! За амулет. За…

Он вздохнул еще раз, успокаивая себя. Все у него будет. Все! И, в том числе, и это…

По-другому быть просто не могло! Не могло и все тут!

Только вот Гаврила не шел…

Что там нетерпение! Колдун готов был сам начать грызть себя, если б это помогло делу!

Не мог он позволить себе потерять и Гаврилу и мешок, потому что это означало и потерю талисмана и шара.

Шар у него был особенный. Таких на весь обитаемый мир всего раз, два да обчелся. Со своим Шаром колдун мог заглянуть в недавнее прошлое. Тут, конечно не только в Шаре было дело, но и в заклинаньях, но уж их-то Митридан знал.

Он представил, как укладывает Шар в подставку, и прошлое открывается перед ним… Колдун заскрипел зубами. Один взгляд! Всего лишь один! Кровавый туман занавесил глаза. Он пришел в себя, и тут же оглянулся — не промелькнула ли знакомая фигура. Злоба грязной мутью оседала на дно души.

Нет. Об этом лучше не думать. Лучше искать в толпе гостей, спешивших в Киев знакомое лицо…

Оно промелькнуло около полудня.

Митридан моргнул несколько раз, не веря глазам — знал, что может такое почудиться. Уже трижды за сегодняшний день он так же вот вскакивал, вглядываясь в похожее лицо, но морок проходил, и он усаживался на свое место. Похожие на Гаврилу селяне шли по своим делам, не обращая внимания на Митридана, но в этот раз…

Хотя теперь колдун был уверен, что видит перед собой своего посланца, он не поспешил вскакивать на ноги бросаться ему на шею. Остановило его порыв то, что рядом с одной знакомой рожей имелась и другая, тоже знакомая. У колдуна на миг похолодело в груди, но тут же это чувство смыло волной злобы.

Не скрываясь, словно бросал вызов, рядом с Гаврилой, крутившим головой по сторонам, спокойно стоял Игнациус.

— Жив! — прошептал он. — Жив!.. Не взяла отрава!

В одно мгновение все в голове Митридана переменилось. Гаврила с мешком означали для него славу и могущество, а вот Игнациус… Игнациус означал смерть, а может быть и что похуже. Колдун уселся обратно в пыль. Чеши голову — не чеши, а другого выбора у него не было.

Задача усложнилась.

Мешок надлежало вернуть так, чтоб ненароком не повстречаться с имперским магом. Митридану достаточно было одного взгляда, чтоб понять, что с мешком все в порядке и этого же взгляда достало, чтоб понять, что добыть его будет трудно… Игнациус скалился, словно чувствовал, что за ним наблюдают.

— Скалься, скалься… — пробормотал Митридан, чувствуя, как возвращается самообладание. — Недолго тебе скалится, скотина вероломная…

Он отошел за воз сена и достал из мешка рыжие волосы, те же, что уже раз помогли ему обмануть Игнациуса в Журавлевце.

Совсем просто было бы надеть личину, но это помогло бы только будь его противником обычный человек. А тут ему противостоял маг. Именно по этому и сам Игнациус не воспользовался ей. Прячь лицо под ней — не прячь, знающий человек всегда отличит одно от другого…

Высунув голову из-под воза, Митридан смотрел, как его мешок движется в двух десятках шагов от него, и пошел следом.

Следить за Гаврилой было легко — он не прятался, не клал петли, словно заяц, да и делай он все это, пользы для него все одно не было бы никакой. Митридан смог бы найти его и с закрытыми глазами. Волшебство, что нес в мешке незадачливый холоп журавлевского князя, чувствовалось колдуном как тепло костра, как свет звезды в ночном небе.

Идти пришлось не долго. Понятно было, что первым делом они поищут место, где можно будет голову приклонить.

Первых два приличных постоялых двора они миновали, а зашли в третий — невзрачный и затроханый, причем Гаврила тут чувствовал себя главным — тянул Игнациуса за рукав, когда тот попытался зайти в корчму почище, а позже также тащил того внутрь выбранного им обиталища. Колдун злорадно хмыкал в кулак, глядя как маг недоуменно пожимает плечами.