— Часть мои, а что-то отыскал в подвале форта и привёл в порядок. Другие в библиотеке.

Он подошёл почти вплотную ко мне и вытянул руку вперёд, доставая что-то с верхней полки.

— Моя любимая.

— Неукротимые стихии? — прочитала название на отсыревшей обложке.

— Мне всегда было интересно, есть ли способ совладать с тем, что описано здесь. Неугасимый огонь, глубинные воды, небесный свет, ветер тысячи гор, сердце земли.

— Изначальная тьма, — закончила за него, и на несколько мгновений в кабинете повисло молчание.

— Разве её вы не укротили? — повернулась к ректору и вновь поймала на себе какой-то странный взгляд, словно Дайхарду вручили пергамент на незнакомом языке и попросили прочитать.

— Множите слухи, госпожа Ранвей? — он убрал книгу на место и пожал плечами. — У меня нет никакой изначальной тьмы. Мои неукротимые стихи — это мои студенты.

— А тот зверёк. Его же вы подослали меня спасти?

Он на мгновение растерялся, а потом снова вернул себе фирменный капитанский тон.

— Я не допросе, Элоиза?

— Простите.

Повернулась к шкафу, чтобы закрыть стеклянные дверцы, как Гидеон рывком прижал меня спиной к себе. Одна его рука легла на талию, а вторая торопливо принялась расстёгивать высокий ворот рубашки. Новое испытания? Я должна сдержать гнев от его гадких приставаний?

Почему же мне так легко, а никакого гнева нет и в помине? Есть только моё шумное дыхание и шорох одежды. Увидела своё отражение в стеклянной дверце. Расширенные зрачки, полуоткрыте губы, дрожащие от рваных вздохов ключицы, а ещё его рука, обхватывающая мою шею. Нужно было испугаться, дать отпор, потому что на тыльной стороне его ладони вспухли чёрные вены, запястье напряглось, и дышать мне стало всё труднее.

Он душит меня?

— Терпи, Алоиза. Уже почти всё. Так надо?

Что надо? Умереть?

Хватала ртом воздух, но не могла насытиться, из меня уходила жизнь, комната шаталась, а перепуганная девушка в отражении превратилась в радужный блик.

— Не надо… прошу, — хрипела Гидеону, но чувствовала, что и он страдает.

— Терпи… дыши, не сопротивляйся.

Да и сил не было, я просто обмякла в его руках, и открыла глаза уже лёжа на диване.

Ректор преспокойно сидел за столом и без спроса листал мои черновики.

— Что вы со мной сделали?

Вскочила на ноги и тут же почувствовала тяжесть на своей шее. Прижала ладонь и нащупала холодный обруч.

— Что это?

— Твой шанс остаться в академии в качестве преподавателя, Алоиза. Этот артефакт будет поглощать твою магию только в случае сильного гнева. Разозлилась — лишилась сил. Действие временное, но это поможет уберечь тебя от спонтанных всплесков энергии. Безопасность учеников — приоритет Нуриджа.

— То есть я буду учить малолетних преступников…

— Детей, — поправил меня капитан.

— Я буду учить детей, и в случае чего, не смогу за себя постоять?

— Сможете, госпожа Ранвей. Просто не злитесь на них.

Зарычала и что есть сил топнула каблуком. Да он издевается? Ошейник на меня нацепил!

Тут же пожалела об этой сцене. Артефакт сработал, и я быстро села обратно на диван, когда ноги подкосило.

— Вы ужасный человек, капитан Дайхард.

— Ты тоже, Алоиза. Нет ничего хуже бомбы замедленного действия. Никогда не знаешь, когда рванёт. Я лишь удлинил твой фитилёк.

— А я бы ваш укоротила, Капитан, — едко ухмыльнулась и потёрла обруч.

— Приятно же? — он отложил мои записи и подпёр щеку рукой.

— Что именно?

— Не быть хорошей девочкой? Дерзить, спорить, наряжаться распутной девицей, — он потряс вырезанной на память фотографией из таблоида.

Папенька отозвал тираж, но я-то припрятала себе статью на память.

— В вещах моих рылись!

— Ага, ничего не скажет о девушке лучше, чем её сумочка и пометки на полях её тетрадок.

Моё лицо залило краской. Я вполне могла написать что-то приторно милое о новом начальнике. Ещё вчера я не знала, что он мерзавец и манипулятор.

Надула щёки, подбирая самую невежливую характеристику для него, а он возьми и скажи:

— Мне нравится проделанная тобой работа. Завтра приведи записи в должный вид, мне нужно будет утвердить твой учебный план. Только посмотри мои замечания и внеси поправки, хорошо?

— Хорошо.

Страшный человек. Психопат, меняющий настроение каждую минуту. Хуже этого мужчины, только моя реакция на него. Я радуюсь, сижу и радуюсь, что он меня похвалил. Я безнадёжна.

— Отлично, — он размял шею. — Теперь нам осталось посмотреть твою аудиторию, выбрать оружие для дуэли с Генри и познакомиться с одним новым учеником.

— Учеником? Я и остальных-то не знаю толком. Читала ваши характеристики только и всего.

— Ну этот совсем свеженький.

— Интригуете, капитан.

— Только предлагаю начать с него. Он сейчас находится в изоляторе. Я ещё не решил его судьбу. Оставлю его в Нуридже или сбагрю коллегами из Анкриджа. Поможешь справиться с дилеммой?

— Я?

— Ну да. Кто, как не преподаватель, способен разглядеть в своём ученике золотую жилку.

— Почему я чувствую подвох во всем, что вы говорите, капитан?

— Просто ты ещё не привыкла ко мне. Генри потребовалось три года.

Бедный Генри. Три долгих года с этим любителем кнутов и пряников. Я бы рехнулась.

Изолятор находился двумя этажами ниже, и представлял собой одиночную камеру с постелью, молитвенником на прикроватном столике, раковиной и унитазом.

Арестант сидел в тёмном углу, поджав под себя ноги. Завидя Гидеона, он попытался слиться со стеной.

— Знакомьтесь, Госпожа Ранвей это…

— Николас! — вскричала я, узнав своего обидчика из поезда, а Гидеон коварно заулыбался.

Гидеон

Я ждал гнева. Внимательно следил за Алоиз, но её ошейник ничего не фиксировал, а значит, совершенно другие эмоции терзали девушку сейчас. Удивление, ожидаемый испуг, ведь этот парень выкинул её из поезда. Но страх так и не сменился желанием возмездия, хотя кулаки моей новенькой сжались добела.

— Зачем это всё?

Она повернулась ко мне и одарила колючим взглядом.

— Считайте это собеседованием, госпожа Ранвей.

— Это что-то изменит? — она слегка задрала юбку и показала свой браслет на лодыжке. — Я уже в Нуридже. Ошибусь — выгоните меня?