я выгребал с верхней полки шкафа рабочую форму и полотенце, пока спускался к купальне и сбрасывал в таз измазанную кровью одежду, пока стоял под прохладными струями воды, натирая тело мочалкой докрасна, смывая с себя воспоминания о пытках.

В голове непрестанно крутились мысли о кадаре и низших демонах, которых он с небывалой легкостью призвал к себе на помощь, о побеге дочери советника и обвинении меня самого. Наместница в отчаянии, и теперь, немного остыв под бодрящей душевой водой, я ее в чем-то понимал. Нечасто мне доводилось слышать о кадарах, но то, что я слыхал, – плохие новости для Вароссы и для самой Амаль.

Магию горным кадарам дарили сами недра земли. Несколько веков назад они собрались в общину и за долгие годы постигли небывалые чертоги магии. Их знания зиждились на крови и смерти, дарили власть над низшими демонами. Состарившись и набравшись жизненного опыта, кадары выбирали себе ученика. Они обучали свою смену, натаскивали и делились мудростью, после чего молодой колдун убивал своего учителя, забирая себе его мощь.

Кадары обитали среди гор и подпитывались магией камней, недр и оставшихся там низших демонов. После кровопролитной войны между Нарамом и Белоярской империей, в которой навиры истребили большинство духов-защитников некогда великой страны, в горах осталось не так много источников силы.

Чуть меньше полувека назад по приказу отца нынешнего императора навиры уничтожили кадаров, и с тех пор в пустынной скалистой местности обитали лишь небольшие группы разбойников. Те с удовольствием потрошили повозки купцов и грабили одиноких путников. Уж не знаю, как я пересек бы границу Миреи и Нарама, если бы не умение сливаться с тенью.

До сегодняшней ночи я был уверен, что среди ныне живущих не осталось ни одного кадара. Сколько же их уцелело? Где они прячутся? И почему один из них вышел на охоту?

Распутывая клубок бесконечных вопросов, я рухнул на кровать и на мгновенье прикрыл глаза…

Оживленные голоса Гарая и Дира вырвали меня из темноты, словно рыбу, подсеченную удочкой.

– Вы поглядите-ка на него! В поместье только и разговоров, как новенький спас дочку советника, а он дрыхнет! – воскликнул Дир. – Прячешься от славы, узник подвала?

Я потер глаза и покосился на соседа по комнате, пока не понимая, издевается он или говорит с искренним одобрением. За окном сгущались сумерки. Странно, что Беркут так и не позвал меня для разговора.

– Дочку советника нашли? – отрывисто спросил я.

– Ищут. Будто сквозь землю провалилась, – доверительно ответил Гарай. В его грустных серых глазах я разглядел тревогу.

Альбинос снял с головы платок, завязанный узлом на затылке, стянул рубашку с длинными рукавами и задумчиво опустился на кровать. С искренним сочувствием я изо дня в день наблюдал, как Гарай защищает тело от прожорливых солнечных лучей. Альбинос быстро обгорал на палящем летнем солнце, поэтому в особенную жару, когда приходилось работать на улице, закрывал платком даже лицо.

– Наместница объявила комендантский час, а прислуге запретила покидать поместье, – продолжил Гарай. – Город будут патрулировать солдаты империи и самой Амаль. Настали очень неспокойные времена.

– Поэтому нам, считай, повезло, что мы живем по эту сторону защищенных стен, – добавил Дир.

– Разве поместье защищено колдовством? – удивился я. Никакого магического барьера вокруг не ощущалось и в помине.

– А как по-другому? – благоговейно отозвался Дир. – Разве может дом ведьмы стоять без защиты? Она же с нечистью якшается. Уверен, они-то нас всех и охраняют.

Я мысленно хмыкнул. Слава наместницы бежала впереди нее, обрастая красочными небылицами.

Желудок сводило от голода, а в груди царила пугающая пустота. Когда же закончатся сутки без магии? Из моего тела будто вырвали кусок, оставив там зияющую дыру! И Реф… До сегодняшней злополучной ночи я не понимал, как сильно дорожу старым ворчуном. Без него одиночество ощущалось так остро и гадко, будто мне вновь семь лет, разгневанный отец держит меня за грудки и насилу сдерживается от очередного удара наотмашь. «Творец наказал нас тобой! Чем мы провинились, раз вынуждены терпеть в своем доме скверну?!»

Я гневно тряхнул головой, отгоняя воспоминание семнадцатилетней давности, и вскочил с кровати. Дир с Гараем удивленно переглянулись, но промолчали. Куда бы податься, чтобы занять ноги и голову? Бурчание в животе подсказало ответ. Еще не так поздно. Помощницы кухарок наверняка моют посуду и готовят продукты к завтраку. Не выгонят же голодного страдальца.

На кухне витали уютные запахи сладкой выпечки и травяного чая. Три масляные лампы окутывали мягким светом просторное помещение, отбрасывая тени на белоснежную печь и полки, заставленные всевозможной посудой. Пожилая кухарка по имени Зилия и Дания, до этого усердно отмывавшая посуду в большом корыте, радушно встретили меня и усадили за длинный деревянный стол. Зилия поставила передо мной тарелку с кашей и положила рядом ломоть лепешки.

– Уж простите, всю рыбу стрескали за ужином, – буркнула она, будто именно я и стрескал эту самую рыбу.

В поместье Амаль на удивление хорошо кормили даже прислугу. Наместница требовала усердной работы, но взамен платила неплохое жалованье и никогда не обижала едой.

Дания хлопотала вокруг, будто я оказался важнейшим гостем из всех, кто бывал в этих стенах. Зилия, присевшая отдохнуть с пиалой травяного чая и вазочкой меда, неодобрительно поглядывала на суетливую помощницу. Под ее пытливым взором я ощущал себя негодяем, наведавшимся на кухню лишь затем, чтобы уединиться с наивной девчонкой. Наверняка Зилия и не уходила лишь поэтому, нарочито медленно накручивая мед на деревянную ложку. Блюла честь Дании, охраняла ее от иноземца.

– Давай я тебе чайку налью? Недавно свежий заварили. Успокаивающий, на травах, – заботливо упрашивала Дания. Ее глазищи умоляли согласиться.

Донесшийся с улицы стук копыт спас меня от неловкости. Громкие мужские голоса приближались. Дания с Зилией вытянули шеи. Я подошел к окну, прикрытому шторками с любовно вышитыми на них пестрыми цветами, и вгляделся в солдат наместницы. Они уводили лошадей к конюшне. Надо же, дочь советника искали почти целым отрядом!

– Ты поел? Теперь брысь отсюдова, – бросила мне Зилия и нетерпеливо махнула рукой в сторону черного входа. – Сейчас солдат кормить будем. С утра не жрамши, бедняги. Дания, беги за девками. Будем подавать остатки.

* * *

Беркут вспомнил обо мне следующим вечером. Я как раз принес очередные два ведра воды из колодца и вылил их в корыто, когда в дверях возник солдат, что помогал своему командиру и наместнице пытать меня в подвале. Его маска спущенной небрежно висела на шее, а глаза пытливо прожигали дыры в моем лице. Он вежливо попросил воды и, напившись, велел мне идти следом. Лицо