вызвал? — будто не слышит!

— Да вызвал я! — ору. — Нет их! Навстречу бегу!

Слышу голос другой, даже притормаживаю от того, что в следующую секунду слышу.

— А деньги на месте? Десятку вчера заносили! — только рот открыл, как слышу череду матов от Костика и наконец-то белую карету замечаю, которая из-за еще не совсем озеленённых деревьев показывается. Отключаюсь и к ним бегу, зачем не знаю, бездействие сейчас пугает еще больше.

— Там они. Едьте за мной, я покажу! — говорю мужику в халате, который уже собрался из кабины вылезать. Стараюсь не кричать, но не уверен, что получается.

Бегу, максимально быстро бегу, машина в метрах трёх от меня едет, дороги нет, потому быстрее, или на адреналине? Снова телефон в кармане звонить начинает. Не глядя, через штаны, кнопку сброса нажимаю, и жду пока делегация в белом выберется. Бесят неимоверно. Сказал же, что без сознания, и пульса нет почти, а они еще и переговариваться между собой успевают.

Пока по узкой лестнице подымаемся рассказываю, что вообще здесь делаю и как их обнаружил.

Поднявшись, на комнату указываю. Заходят, осматриваются, третьего ищут, понять не могу?

— Их реанимировать надо! Или что там? Этот говорил еще что-то… — Ближе к тому, что на диван перетащил подхожу, пока те с компьютерным разбираются, там на лице — тяжелый.

— Миш, носилки! Срочно! Две! — гудит голос за спиной в кнопочный телефон. Наконец-то бл. ть. С ними уже подыматься надо было. Паника всё не отступает, пацаны на грани, сам вижу, мокрый весь, обрывками тот вечер, когда Макса увидел вспоминаю. В голове шумы и голоса, в штанах — трель надоедливая, в глазах картина — как два почти дистрофических тела на носилках со свисающими конечностями уносят. Хоть бы жили! Молюсь, даже кажется слезы текут, или пот… Не понимаю. Помогаю пацанов с лестницы спустить, те грузятся и уезжают, взяв обещание, что ментов дождусь. А как же без них?!

— Да? — рявкаю, когда в очередной раз телефон звонит.

— Что бл. ть там происходит, Олег? — орёт Костя и похоже, что и Артем.

— Только что на скорой увезли. — Кажется, что есть еще шанс, что откачают, у брата такого шанса не было, поздно слишком было, а у них есть. Успокаиваюсь немного.

На том конце явно идёт борьба за право быть у динамика.

— Олег! Родной! Там в ящике справа, на ключе он, десятка быть должна, пойди забери! — нежно, чуть ли не ласково говорит Артём.

— Я на улице ментов жду! — Не так нежно, но спокойно отвечаю, никотин делает свое дело исправно.

— Ментов?! — пугается тот. — Я молю, Олег! Иди бабки забери! Конфискуют ведь. — ноет.

— Кто принес? — спрашиваю, когда очередной горький вдох делаю.

— Что? — удивленно.

— Кто десятку занёс? — громче повторяю и окурок ногами в землю втаптываю.

— Да пацаны вчера пришли, беху заказали. — Растерянно.

— Вчера заказали?

— Ну да! — прыскает. — Олег, ты со мной не играй в допрос, я бы…

— Серьёзно? — обрываю, — Лети давай сюда и разгребай своё говно и свой детский сад, который без нянечки остался! Это меня сейчас таскать будут! — Завожусь.

— Олег! Как пацаны? — уже Костик спрашивает, отбил.

— Я не знаю! Хреново… капец как хреново. — Бледные искаженные лица вспоминаю.

— Ментов дождись! Я своих подключу, не волнуйся, с то…

— Я не волнуюсь, — перебиваю, — Пацанов жалко.

— Узнай куда определят и дай знать.

— Хорошо. — Снова тушу сигарету, которая даже не помню как во рту оказалась и подымаюсь.

Открываю ящик, ключ прямо в нём торчал, сейф блин. Конверт пузатый, а внутри зеленые лежат.

— Давно не виделись…

26

Мила

— Тим? Тим? А теперь ты мне бросай! — очередной неуверенный кидок мимо меня пролетает.

— Тимофей? А покрутишь? — спрашиваю то, что точно получится. В ту же минуту брат бежит за мячом и наконец-то делает хоть что-то с интересом. У него получается лучше, чем у папы, и никто не учил его этому, сам как-то…

Ребенок ожил наконец-то после вируса, зато теперь настал черед нашей няни болеть и сегодня приходиться отдуваться за нее.

— А йогурт будешь? — спрашиваю больше что бы эту тишину разбавить, и так знаю что будет. Только им и готов питаться, а, ну еще мякишем от хлеба.

Пока брат занят мячом на террасе иду на кухню к холодильнику.

Тоскливо так, не скажу что у нас дома шумно всегда, Тим особо не кричит, точнее, редко когда вообще от него хоть слово допросишься. Исключения, только когда фен работает, стиральная машинка или другие громкие кухонные девайсы включены, он может верещать так, что волосы дыбом. Это единственное, что маму не заботит, говорит: "так связки разрабатываются", а я в эти моменты стараюсь на улицу выходить, ибо этот ультразвук не для меня.

Внутри зреет сумасшедшая идея, от нее жар внутри загорается и вспыхивает огнем согревающим и тоску развеивающий.

Да, нет? Сумасшедше! Но почему-то хочется так. Никогда такого не делала, никогда не хотела, а сейчас желание неописуемое. Сума сошла. Возможно…

" Не хочешь приехать?" — пишу быстро, пока горит внутри. Губу закусываю, и сама себе улыбаюсь. Точно, сумасшедшая! Смотрюсь в зеркальное панно на стене в кухне, щеки горят, глаза шальные.

" Хочу" — так же быстро отвечает. На другой ответ я и не рассчитывала, но победную улыбку уже не стереть.

" Что-то взять? Чай?" — следом летит. Усмехаюсь такому заботливому жесту.

" У меня дома нет поп-корна и чипсов, можешь их" — отправляю и получив быстрое "Ок" иду к брату с перекусом. Вручаю ему бутылку питьевого несладкого йогурта, сама же, предварительно содрав этикетку, пью такой же, только сладкий и ягодный, таким он должен быть, но вкуса я не чувствую, вязко и густо просто, уж слишком взбудоражена собственными действиями, и тем, что они могут за собой повлечь. Знаю, что с огнем играю, опасно и чревато может быть, но чувство самосохранения осталось похоже там, на старом месте, в старом доме.