Клиент-мужчина терапевту-мужчине: Иногда так приятно просто быть с вами, без особого многословия. Вы примерно моего возраста, и порою кажется, что мы могли бы стать хорошими друзьями, если бы встретились в другой обстановке. Мне нравится, что вы курите трубку так же, как и я. Просто приятно быть с вами. (Классический аналитик мог бы увидеть в этом маневр сопротивления, то есть «просто быть с вами» более безопасно, чем обсуждать опасный материал. Психолог, занимающийся самостью (self-psychologist), не сосредоточивается на такой перспективе. Он видит здесь перенос альтер-эго. Терапевт зажигает свою трубку, и некоторое время они молча курят.)

Терапевт: Понимаю. (Затем после долгой паузы:) Я вспомнил, что у вас никогда не было возможности просто побыть с вашим отцом, так как он всегда был слишком занят, чтобы уделить вам время. (Или, если терапия находится на ранней стадии и такая информация еще не всплыла:) Часто ли в детстве у вас была возможность просто побыть со своим отцом?

Пару слов скажу о переносе альтер-эго. Во-первых, он не всегда распространяется на терапевта того же пола, что и клиент. Во-вторых, характеристика, отличающая его от других форм переноса заключается в том, что он может быть удовлетворен молча. Когут учит, что ребенку требуется слышать зеркализирующего родителя и идеализированного родителя. Но личность альтер-эго, будь то родители или бабушка с дедушкой, или кто-нибудь еще, — совсем другое дело. Ее моделью является ситуация, в которой ребенок проводит время с родителем того же пола, а тот готовит еду, или гуляет с малышом, или смотрит телевизор. (Вообще же, конечно, совсем не обязательно, чтобы родитель был того же пола, что и ребенок, но такова модель.)

Важность раскрытия собственной человечности

В первой главе мы заметили, что психоаналитическая и гуманистическая традиции встретились на пути, который предоставляет терапевтам новые возможности для объединения мощи психодинамических теорий с такой же мощью по-настоящему гуманных взаимоотношений. Работа Когута олицетворяет одну из наиболее важных сил в этом движении. Будучи психоаналитиком по своей сути, убежденно верующим в силу бессознательного и важность анализа переноса, Когут прилагал неослабевающие усилия для освобождения терапевтов от жестких установок прошлого — тех «ценностей», которые привели к антитерапевтической холодности, к рассуждательству и, возможно, к наиболее деструктивной из всех — защищенности.

Он советовал терапевтам позволять себе непринужденную и легкую манеру поведения, а также свободное проявление эмоций. В своей последней книге он пишет об этом освобождении: «Я стал более свободен и без всякого чувства вины и опасений демонстрирую своим клиентам глубокую вовлеченность и заботу через теплоту моего голоса, через слова, которые я выбираю, и другие подобные средства»[81].

Важность незащищенности

Как и Гилл, Когут напомнил нам, что защищенность является одним из злейших врагов терапевта. Он считал, что во время атаки первое правило — не отвечать ударом на удар. Многие из нас слишком опытны, чтобы попасться на этом. Поэтому мы парируем интерпретациями и тонкими обвинениями в защите и сопротивлении. Когут считал это грубой ошибкой. Сопереживая клиенту, мы открываем себя, как он видит нас. Конечно, это не совпадает с нашим видением самих себя, ведь мы здесь не для того, чтобы сопереживать себе, но сопереживать клиенту. А сопереживать клиенту, когда он видит нас в худшем свете, очень тяжело, и — очень терапевтично. Иногда клиент может преувеличивать промахи терапевта и раздувать незначительные ошибки до огромных размеров. Существует искушение раскритиковать преувеличение, но эта тактика не из лучших. В такой ситуации Когут хотел бы, чтобы терапевт сказал клиенту нечто следующее: «Представляю себе, как неприятно для вас узнать, что я мог совершить такую серьезную ошибку». Гилл и Когут сходятся в том, какое значение они придавали незащищенности. Согласно Гиллу, незащищенность это то, что делает ре-переживание отличающимся от первоначального. По Когуту, она — необходимая предпосылка эмпатии. Для обоих незащищенность представляется необходимой.

Резюме

Главные аспекты взаимоотношений, которые Когут считал полезными для клиента, следующие:

1. Чувство, что тебя слушает человек, действительно стремящийся к пониманию.

2. Ощущение, что тебя глубоко поняли.

3. Чувство, что ты принят.

4. Научение выявлению давних корней каких-либо проблем и, таким образом, возникновению чувства избавления от них. Делается это с помощью объяснений терапевта.

5. Построение новых структур самости и в особенности структур, способных компенсировать старые недостатки. Эти структуры строятся через превращенную интернализацию, следующую за недостатками терапевта в эмпатическом понимании.

Я убежден, что Когут сделал гораздо больше, чем просто предложил новую теорию нарциссизма и новую терапевтическую технику, хотя он, конечно, дал нам и то и другое. Думается, он предоставил нам новую свободу взаимодействий с нашими клиентами в духе дружбы и открытого великодушия. Свободу, которую многие терапевты давно считают своей естественной манерой, подчас, к сожалению, отрицаемой под давлением преувеличенной профессиональной совести.

6. Контрперенос

Один из моих клиентов, особенно нравившийся мне, — как оказалось, аспирант факультета психологии, — сказал как-то: «По восьмибальной шкале эмпатии Роджерса я бы поставил вам три». Я почувствовал, как меня захлестнула волна негодования и обиды. Это продолжалось всего мгновение, после чего пришлось подавить свои чувства. «Замечательно, — сказал я, — целый месяц ожидал негативного переноса, и вот он налицо».

Где-то в глубине обида все еще давала о себе знать.

«Я также предполагал пронаблюдать, насколько меня хватит», — отметил я про себя. Моя защитная система сработала и выиграла битву, обида была успешно подавлена, а вера в миф психотерапии благополучно восстановлена: в этой комнате находится один страждующий со своими страданиями и один профессионал, у которого есть и то и другое.

Если спросят, верю ли в то, что у меня есть все это, я честно признаюсь, что не верю; мне слишком хорошо известно, что это не так. И все же, когда я нахожусь в кабинете с клиентом, то порою допускаю к себе этот миф. Делаю это частично из рационализации, так как сейчас не время погружаться в собственные проблемы; достаточно моих попыток понять клиента. А частично — из-за целого «огорода» собственной защищенности и нарциссизма.

Теперь проблема, как вы, несомненно, заметили, состоит в том, что негодование и обида не исчезнут, если я попытаюсь просто их проигнорировать. Возможно, они станут причинами дальнейших трудностей, точнее, станут причинами трудностей клиента. Может быть «бессознательно» я буду ждать момента, чтобы вернуть, даже очень незаметно, обиду моему клиенту. Или, что более вероятно, придется избегать попыток показывать, какой я эмпатичный терапевт. Конечно, как и большинство коллег-терапевтов, я слишком сознателен,