– Ну, что-то вроде того.

– А вдруг у меня её нет?

– Как это нет?

– Может я уже давно продал её в обмен на все свои достижения.

Такого я от него услышать никак не ожидал, поэтому удивился и прервался, а Алекс тем временем продолжал:

– Понимаешь, иногда мне кажется, что я вообще не живу. Просто существую, от работы до работы. Ты себе не представляешь, как я ненавижу этот бизнес! Но бросить его не могу, потому что вбухал туда много сил, и теперь жалко отступать. Я продажный человек, Макс, до самых костей. Казалось бы, я делал всё это для себя, но в итоге я пуст, у меня ничего нет. Ничего, даже ауры.

– Почему ничего, а семья?

– Ага, особенно семья… Чёрт меня дёрнул на этот брак! Каждый день видеть опостылевшую женщину. Ещё и больную истеричку к тому же.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь.

Нет, он не преувеличивает, – услужливо подсказал мне мой внутренний голос. – Это он ещё смягчил. Больная – не то слово.

– И всё же, ты любишь её? – я повторил свой вопрос. – Или любил когда-то?

– Нет, никогда. Поначалу хотя бы трахаться было прикольно, а с тех пор, как она родила, даже этого уже не хочется. Её, разумеется, кесарили – рожать самостоятельно таким идиоткам не дают, в итоге у неё отвратный шрам на животе, и кожа над ним провисла. Выглядит мерзко, я предлагал пластику, но она, дура, вопит, что я должен любить мать своего ребёнка любой. А как мне её полюбить, если тело потеряло форму, а до её души мне и вовсе никогда не было дела!..

– Зачем тогда ты женился?

– Я женился не на ней.

– Не понимаю. А на ком же, если не секрет?

У меня создалось впечатление, что Саша, как и я, начинает потихоньку трогаться умом, вот и несёт всякую околесицу. В доказательство моим догадкам в следующий миг он с отстранённой лёгкостью произнёс:

– Не секрет. Я женат на погонах.

– На каких ещё погонах?

– Такие, знаешь, со звёздочками… – видя на моём лице неприкрытый скептицизм (я уже тянулся к сотовому, чтобы вызвать ему неотложку), он поспешно пояснил. – Речь о погонах её отца. Он генерал.

– Вот оно как! – я выдохнул с каким-то своего рода облегчением. Вопреки моим самым страшным опасениям, с рассудком Алекса всё было в порядке. Ну, конечно, если можно назвать фиктивный брак здравомыслием.

В любом случае, его лаконичное признание многое лично для меня объяснило: и то, зачем он так быстро расписался – всего через пару месяцев после знакомства, и то, почему не позвал никого из друзей на свою свадьбу, и его категоричные отказы знакомить меня с женой. Значит, любовью там и правда не пахнет, по крайней мере с его стороны. Тогда для чего же он всё это затеял?..

– На самом деле, всё банально до неприличия, – словно прочитав мои мысли, ответил Саша. – Ты уверен, что хочешь об этом слушать? Это долгий разговор.

Посмотрев на плотную утреннюю пробку, простирающуюся вдаль насколько хватало взгляда, я пожал плечами:

– Мы в любом случае тут надолго. Так что не торопись, рассказывай.

– Окей. Мы познакомились четыре года назад в отделении полиции.

– Где?!

– Макс, если ты хочешь дослушать эту историю до конца, будь добр, не перебивай. Мне и так тяжело говорить.

– Прости.

– Она закончила университет МВД и работала следователем. Как её только туда взяли – я не знаю, потому что она уже тогда была клиентом психиатра. После болезненного расставания с парнем несколько месяцев лечилась в дурке. Депрессия, анорексия, истерические срывы и прочий бред. Конечно, мне сразу стоило насторожиться, но я подумал – мало ли, девчонка молодая, доверчивая. Ну потрепали ей нервы, не выдержала, с кем не бывает…

Её отец – Константин Михайлович, генерал внутренних войск – во что бы то ни стало хотел наладить положение дел на личном фронте своей единственной дочери. Причём так, чтобы сразу на всю жизнь. Поначалу у него ничего не получалось, а потом под его горячую генеральскую руку попался я. Да ещё как попался – практически без надежды на спасение.

В то время я активно занимался развитием компании, вкладывал в неё все имеющиеся у меня силы. Понимая, что честным трудом в наш век много не заработаешь, я прибегал к различным тёмным махинациям. Сначала это было мелкое хулиганство, но постепенно аппетиты росли, а с ними и масштабы мошенничества. Знаю, ты меня сейчас упрекнёшь, я и сам себя корю каждый божий день. Если бы мне представился шанс вернуться в прошлое и пообщаться с двадцатипятилетним самим собой, я бы посоветовал ему не лезть в те грязные делишки. Однако в тот момент старших советчиков рядом не оказалось. Кто знает, если бы мой отец не умер, когда мне было всего десять, может, он успел бы передать сыну хоть немного своей мудрости. Увы, не срослось. Поэтому таким я и остался – инфантильным придурком, мыслящим как школьник. Мною двигала жажда наживы – как осёл, которому показали морковку, я ничего не замечал дальше собственного носа.

Я видел, как трудно было моей матери растить меня в одиночку. Её зарплата оставляла желать лучшего, мы едва сводили концы с концами. Поэтому, как только я оброс необходимыми связями, я сразу же окунулся в бизнес – а сделал я это очень рано, ты помнишь, уже в двадцать лет. С тех пор единственной моей целью стали деньги. Много, бесконечно много денег…

К двадцати шести я окружил себя такими же людьми – продажными, алчными, без внутренних тормозов. Людьми, для которых слова «совесть» и «общественная мораль» – не более чем пустой звук. Они возглавили отделы моей компании, и вместе мы продолжили нарушать все возможные статьи уголовного кодекса. Эти ребята нравились мне тем, что у них напрочь отсутствовал мозг и, как следствие, инстинкт самосохранения. Они искренне полагали, что их никогда не вычислят, что сажать за решётку будут других, а они, несмотря на всё содеянное, останутся неприкосновенными и при этом купающимися в ворованных деньгах. Индюки вроде Анатолия – вот какие люди были мне на тот момент нужны.

В общем, не хочу вдаваться в подробности, добавлю только, что сам я всегда в глубине души знал – так просто нам это не сойдёт с рук. Рано или поздно нас должны были накрыть, и тогда наша банда, включая меня, села бы далеко и надолго. Именно поэтому я держал тебя на расстоянии от этого всего и не назначал на должность руководителя, а вовсе не потому что считал недостаточно способным. Я не хотел делать тебя соучастником наших преступлений.

Мы и сейчас не всегда поступаем честно, но по сравнению с тем, что я проворачивал раньше, это цветочки. Да и, к тому же, у нас есть крыша в лице генерала – он любит меня как родного сына и не даст мне пропасть, какими пакостями я не занимался бы. Единственное, почему я по-прежнему не торопился тебя повышать – я боялся, как ты это всё воспримешь. Кто знает, возможно ты разругался бы со мной и уволился. Вот я и тянул до последнего с этим разговором. Но сейчас, когда всё затрещало по швам, тебе пора узнать горькую правду, а дальше уже решай сам. Если потребуется – я без вопросов подпишу твоё заявление об увольнении…