Бальзак трактовал сюжет в полнейшем соответствии с политикой, проводимой Людовиком XVIII, который хотел, чтобы жертвы Революции были оплаканы, а палачи получили прощение. Бальзак написал сестре: «Мой „Кромвель“ станет настольной книгой королей и народов». Именно настольной, ибо его трагедия — это «две тысячи стихотворных строк, которые влекут за собой десять тысяч размышлений».

Сюжет трагедии поистине животрепещущий. Всем роялистам известно, что Людовик XVI, заключенный в Тампль, читал о процессе над Карлом I: он подготовил речь в свою защиту, основываясь на аргументах, выдвинутых королем Англии. Увенчанный короной, любимый своим народом, помазанник Божий воплощает собой Его величие. Подданные не имеют права судить короля, ибо это означает учинить суд над Господом Богом, последствиями которого станут хаос, страх, ужас и восстания. Людовик XVI так и сказал своим судьям: «Я не испытываю никаких угрызений совести. Я никогда не боялся общественного осуждения моего поведения». Точно так же Карл I спрашивал у Палаты общин: «На основании какого закона вы присвоили себе прерогативы суда?»

Бальзак отчетливо понял, что именно в этом и состоит вся соль. В своей обвинительной речи, произнесенной на заседании парламента, Кромвель заявляет:

Для спасения государства необходимо, чтобы он умер.

На что королевский глашатай Страффорд отвечает:

Бальзак создал свою пьесу в 1819 году, когда Людовик XVIII «пожаловал» народу Хартию. Начиная с 4 июня 1814 года государственные учреждения выступали одновременно и за власть короля, и за свободу народа. Франция открывала для себя искусство управлять, которое заключается в том, чтобы придерживаться золотой середины, лавируя между королевской властью и народными массами. Король беспрерывно вел переговоры с общественностью. Бальзак почтительно старался дать ему урок. Страффорд советует королю «создать такой образ правления»,

Карлу следовало бы понять:

На пороге смерти король сам убеждается в этом:

«Кромвель» — не только политическая пьеса, в которой сделана попытка уравновесить власть королей властью народа. Это также пьеса о любви. Преданность королевы Марии Генриетты восхищает. Она жаждала помочь королю. Она собрала войска во Франции и в Голландии. Но солдаты погибли во время шторма. Потерпев поражение, энергичная королева превращается в изменницу, что еще больше очерняет короля. Так и Людовик XVI был уже приговорен к смертной казни, когда 15 мая 1792 года газета «Монитор» высказала предположение, что в Париже действует «австрийский комитет, ведущий предательскую политику и развязавший войну».

Пьеса о смерти Людовика XVI, выведенного под именем Карла I, — это националистическое, антианглийское произведение. Англичане убили короля Карла, женатого на француженке, сестре Людовика XIII. Они отправили в изгнание Наполеона. Бальзак выразил свои чувства устами королевы. Он с гордостью пишет сестре: «Королева, доведенная до отчаяния, примется страстно призывать Францию сразиться с Англией. Да! Это будет начертано рукой мастера».

Кому прок от Революции? — спрашивали себя люди во времена Директории. У Бальзака есть собственный ответ, который он адресует Людовику XVIII:

«Революция принесет пользу литераторам. Стоит разразиться политическому кризису, как все взоры устремляются на писателей. Именно они оживляют науки и знания своей наблюдательностью. Они прислушиваются к биению каждого человеческого сердца».

В конце января Бернару-Франсуа удалось обуздать этот прекрасный порыв души. Государственный служащий твердо знал, что политическая трагедия редко приводит к какому-либо положительному результату либо из-за того, что ее не ставят на сцене, либо из-за того, что она никуда не годится. К тому же Оноре написал плохую пьесу. Еще несколько месяцев подобных опытов, и Оноре «растеряет большую часть сокровищ, которыми его щедро наделила природа». «Меня никто не слушал, — писал Бернар-Франсуа. — Моему сыну наговорили множество лестных слов, убедили его, что несмотря ни на что он должен следовать по тернистому и утомительному пути, ведущему к успеху. Вместо того чтобы упорно трудиться и стать старшим клерком, он отвергает все то, что не имеет прямого отношения к театральным пьесам, актерам и актрисам».

Сын так привык к угрюмому тону отца, что новая порция поучений не вызвала у Оноре никакой реакции. Оноре получил отсрочку. «Кромвеля» прочли в Вильпаризи в присутствии членов семьи и некоторых близких друзей: доктора Наккара и папаши Даблена…

Дом, который Бальзаки снимали в Вильпаризи у Антуана Саламбье, стоял у обочины дороги, при въезде в деревню, если из Парижа ехать через Ливри. У этого дома было четыре окна на первом этаже и пять на втором, что делало его похожим на особняк. Перед передним фасадом располагался двор, а за задним простирался сад, доходивший до берегов канала.

В апреле или мае 1820 года в салоне, окна которого выходили на дорогу, состоялось чтение «Кромвеля». В тот день Оноре думал только о пьесе и изнемогал от возбуждения. Поскольку он знал текст наизусть, то краешком глаза следил за реакцией присутствующих. Вскоре он заметил «ледяное выражение лиц и ошеломленные взгляды». В «Шагреневой коже» Бальзак так рассказал об этом испытании: «В этом шедевре вы все увидели первую ошибку юноши, только что окончившего коллеж, настоящий ребяческий вздор. Ваши насмешки подрезали крылья творческим иллюзиям, с тех пор больше не пробуждавшимся».

Семья хотела знать правду. Мать и дочь каллиграфическим почерком переписали пьесу в двух экземплярах. Один экземпляр отдали Даблену, который поддерживал дружеские отношения с некоторыми актерами, второй был представлен на суд Франсуа-Гийому Андрие, будущему постоянному секретарю Французской Академии. В 1820 году Андрие преподавал литературу во Французском коллеже и сочинял изысканные классические комедии, вроде «Беззаботного Менье».

16 августа Андрие ответил госпоже де Бальзак: «Мне не хотелось бы обескураживать вашего сына, но я полагаю, что он смог бы с большей пользой употребить свое время на что-нибудь другое, вместо того, чтобы придумывать трагедии и комедии». Тем не менее, если ее сын окажет ему честь своим визитом, Андрие разъяснит ему, «как именно следует подходить к занятиям изящной словесностью и те преимущества, которые можно и должно извлечь из них, не становясь профессиональным поэтом».

Какие черты характера, какое любопытство, какая тайная надежда почерпнуть важные сведения побудили двух Лор, мать и дочь, пойти к Андрие? Почему дочь украла листок с замечаниями преподавателя? Мать, несомненно состоящая в сговоре, стала оправдывать дочь, «которая хотела доставить большое удовольствие своему брату, показав ему записи. Она не смогла удержаться от подобного дружеского жеста». 22 сентября Андрие любезно согласился с ее мнением: «Я догадался, что это не вы, а ваша дочь похитила этот маленький лист бумаги. Но как можно сердиться на столь милую особу?» В то же самое время Андрие назначил Оноре встречу и не принял его. Встреча была перенесена на другой день, и в следующий раз не пришел Оноре. Он явно хотел выразить таким образом свое неуважение к человеку, написавшему следующее: «Автору надлежит заниматься чем угодно, но только не литературой».