– Тогда, возможно, его лучше развернуть и поставить на почетное место. Например, на эту полку?

Поспешно кивнув, мальчик развернул тряпку и достал из нее что-то похожее на черный камень.

– Крав – это зуб дракона! – гордо объяснил он. Он положил его на полку, поклонился ему и вернулся на место.

Впрочем, с драконами тоже место не делят. Надо же, какая компания!

Недоверчивый сонный слуга преклонил колена в дверях. Пами приказал принести хлеба и мяса, сладких пирожков и фруктов – ничего особо дорогого, все простое и питательное, в расчете на двоих. И побыстрее. Потом он сел и улыбнулся этим живым темным глазам. Мальчишка того и гляди лопнет, если ему не дать высказаться.

– А теперь, Гордуспех Кравский, что твой бог велел рассказать мне?

Слова полились потоком – слова, перевернувшие все вверх дном в голове его собеседника. Волнорез Кравский! Ну конечно же!

Не успел Пами переварить одно откровение, как на него обрушилось второе. Совсем еще юношей сражался он в отряде Волнореза при Мельничном ручье. Они и в изгнание отплывали на одном корабле, но в те дни Волнорез был сыном магистрата, а Долгопамять – всего лишь крестьянина. Через год с небольшим, когда Пами вернулся из первой своей кампании в Иностранном Легионе, до него дошли слухи, что дочь Утрозвезда бежала и тоже находится в Альгазане. Он даже слышал, что десять лет спустя имя ее упоминалось среди жертв Великого Поветрия. И с тех пор – ничего больше.

Выслушай, говорил его бог, и поверь.

– И он сказал, что ты можешь помочь, паша! – закончил свой рассказ мальчишка, глядя на Пами с отчаянной надеждой в глазах. Несмотря на поздний час, сам мажордом стоял в дверях, давая понять, что обед готов.

– Ступай и поешь, а я пока подумаю. – Пами проводил своего юного гостя в столовую. – Садись. Скажи, с чего ты хочешь начать. Разбавь вино как следует, Мустаир. Мне тоже красного.

Паша славился своим гостеприимством. Когда он сказал «в расчете на двоих», его слуги поняли это так, что дом их навсегда будет покрыт позором, если два любых едока в Альгазане – пусть даже самых прожорливых – сочтут угощение недостаточным. Не веря своим глазам, смотрел мальчишка на полные подносы, на золотые тарелки, потом неуверенно ткнул пальцем в блюдо жирной свинины. Слуга поднес его поближе, собираясь отрезать несколько кусков, но Дусс схватил весь ломоть обеими руками и впился в него зубами.

Выслушай и поверь!

Пами выслушал. Пами мог поверить рассказу – право же, он был рад увидеть, что черты Волнореза проглядывали в лице этого голодного оборвыша. Пами мог поверить в то, что освободительная война под предводительством внука Утрозвезда имеет значительно больше шансов на успех, чем все предыдущие восстания. В правление Вандока восстания были частым делом, он сам поощрял их. Но верит ли Пами в то, что оно увенчается успехом? Верит ли он в то, что оно поможет его народу? Еще одно поражение того же масштаба, что при Утрозвезде, превратит страну в пустыню.

Следующим шагом, несомненно, будет найти старшего брата, неученого грузчика, которому предстояло стать Освободителем. Судя по тому, как обстряпывали дела Крав с Баргаром, Пами предстояла работа натаскать этого незаметного труженика, сделав из него героя-патриота и великого полководца.

«Это научит меня спорить с Тигром!»

Пами приказал приготовить экипаж, а охране – ждать его. Он хорошо платил своим людям: если он требовал чего-нибудь даже среди ночи, это было вопросом нескольких минут.

Мальчик сказал, что его брат участвует в кулачных боях в Змеиной Яме, самой злачной дыре в припортовых кварталах. Что ж, это говорило о его храбрости, но не об уме! Конечно, такое вечернее времяпровождение было по силам не каждому, но как быть с качествами вождя, харизмой и всем прочим? От внука Утрозвезда, сына Белорозы, можно было ожидать храбрости. Возможно, если верить преданиям, дочь выказала ее даже больше, чем отец. И отец парня, Вол… Нет.

Долгопамять Кравский чуть не уронил свой кусок.

– Сколько, ты сказал, лет Верну?

Дусс торопливо проглотил непрожеванный кусок.

– Двадцать три, паша. Через два месяца ему исполнится двадцать четыре.

Слуги убрали пустые блюда и поставили на стол новые. Мальчишка буквально смел первую перемену. Возможно, через несколько минут его стошнит… прямо на ковры. Пами и сам чувствовал себя почти так же – словно верблюд лягнул его в живот.

– Твой бог сказал тебе, кто отец Верна?

Не прекращая жевать, Дусс мотнул головой, но испуг в глазах показал, что у него есть подозрения на этот счет.

Даже драконы не любят сообщать новости такого сорта.

Змеиная Яма почти опустела; зрители, весело распевая или пьяно переругиваясь, расходились по темным переулкам. Телохранители Пами, сомкнувшись, проложили ему путь через шумную, зловонную толпу и спустились с ним в темный, дымный подвал. На полу среди объедков и перевернутых скамей валялись упившиеся до бесчувствия, многие громко храпели.

Дусс вскрикнул и бросился в угол, куда было свалено грудой еще несколько тел. Кое-кто уже оклемался настолько, что мог сидеть. У одного свернута шея, и было совершенно очевидно, что этот уже не пошевелится. Все они принесли устроителям боев хорошие деньги, и отделали их так, словно они сразились со всей альгазанийской армией.

Когда Пами подошел поближе, Дусс отчаянно обнимал самого крупного из них, не обращая внимания на то, что перепачкал кровью новую одежду.

Первый же взгляд на Верноместь развеял все сомнения в том, кто его отец. У старшего брата были более светлые волосы и рыжеватая борода – явно чувствовалась кровь варваров, и Вандок был известен своим огромным ростом. Во всех остальных отношениях вид у него был весьма плачевный. Он был оглушен, весь в крови. Ему даже дышать было больно. Даже с посторонней помощью он едва ли мог держаться на ногах. Он смотрел на Дусса, словно не узнавая.

Вздохнув при мысли о новой обивке экипажа, Пами послал домой верхового гонца с распоряжением найти лекаря.

Дусс пытался объяснить брату, в чем дело, но в конце концов сменил тактику и просто приказал великану довериться ему и делать то, что ему скажут. Верн на удивление легко подчинился. Даже с учетом полубессознательного состояния, его покорность этому мальчишке позволяла сделать вывод, что лидером в семье станет Дусс, если уже не стал. Пами в первый раз пришло в голову, что у него будет два ученика, а не один.

Когда он доставил своих подопечных домой, уже занимался рассвет, и семья пребывала в панике. Даже жена его поднялась, и оделась, и потребовала от него объяснений, давать которые он отказался.

Врач осмотрел бойца, не скрывая брезгливости. На исходе первого дня Мустаир доложил, что двое братьев потребили еды больше, чем вся дворцовая обслуга, вместе взятая. Пами приказал ему не скупиться и давать братьям побольше мяса.