После таких слов все шарахнулись от этой женщины. Но моягорластая соседка продолжала кричать. Кто-то из мужчин протиснулся к женщине вплатке и протянул к ней руку. Та покорно отдала ему свою сумку для проверки.Меня это возмутило.

— Подождите, — поднялась я с места, — как вам не стыдно?Нельзя так делать. Нельзя подозревать, что все они террористки.

— А ты молчи, заступница! — закричала моя соседка. — Лучшепроверить, чем взорваться. Ты, что ли, моих детей кормить будешь?

— Правильно, — поддержал ее мужской голос, — всех их проверятьнужно. И не пускать в наше метро. Пусть у себя в Грозном на метро катаются.Построят себе метро и взрывают друг друга на здоровье.

— Я не чеченка, — тихо произнесла женщина в белом платке нахорошем русском языке, — я лезгинка.

— Какая разница? — разозлилась моя соседка. — Все вы одниммиром мазаны, бандиты проклятые!

— Кончайте базар! — вдруг поднялся молодой человек, сидевшийнапротив меня. — Перестаньте! Даже если она чеченка. Как вы можете себя таквести? Совсем ополоумели? Если бы она была террористкой, то давно бы всех васвзорвала к чертовой матери. Не устраивайте здесь базар. А ты верни сумку, тожемне добровольный дружинник.

— Ах ты сволочь! Черномазых защищаешь? — закричал мужчина удвери. Он был в замызганном пиджаке и мятых брюках. Его небритая физиономиявыражала откровенную ненависть.

— Ты меня не сволочи, — тихо, но внушительно отозвалсямолодой человек. Он был высокого роста, широкоплечий, красивый. Неожиданномолодой человек поднял свою левую руку и закатал рукав. Вместо руки у негооказался протез. В вагоне тут же наступила абсолютная тишина. Слышался толькостук колес.

— В Чечне потерял, — объяснил парень. — Руку мне тамоторвало. А вытащили меня, раненого, из-под обстрела чеченские милиционеры. Иодин при этом погиб. А ты, дядя, видать, так ничего и не понял в этой жизни.Дурак ты, дядя! Верни ей сумку.

Мужчина молча протянул сумку женщине. Все как-то сразустихли, успокоились. Я смотрела на этого парня, и вопреки всему в моей душенарастало торжествующее чувство облегчения. Если еще есть такие ребята, значит,не все потеряно. Значит, не все стали наркоманами, пессимистами и циниками.Значит, все еще в порядке и можно жить.

На следующей станции они вышли — женщина в белом платке инезнакомый мне парень, имя которого я так никогда и не узнаю. Вместо них вошлидругие. Вокруг меня были разные люди. Около второй двери стоял темнокожийстудент, о чем-то весело беседующий со своим другом, явно китайцем иливьетнамцем. Двое таджиков тихо смеялись, усевшись на сиденье напротив меня. Вместогорластой тетки рядом со мной оказалась студентка, которая читала учебник прямов метро. У нее были красивые русые волосы, правильные черты лица, немногокурносый носик и голубые глаза. Она заметила мой взгляд и, чуть смутившись,уткнулась в книгу. Даже чуть покраснела. Я обрадовалась. Вот такую девушку,умеющую краснеть, я хотела бы для моего сына. Неужели наступит такой день,когда Саша приведет домой свою подругу и захочет мне ее представить? Я,наверное, от радости сразу упаду в обморок. Какая я все-таки дура! Нужнообязательно родить еще, пока не поздно. Мне только тридцать восемь. Желательнодевочку — хочу, чтобы у меня была дочка. Мы обязательно будем с ней подругами,она будет посвящать меня в свои секреты, а я ей рассказывать о своих. И не беда,что у нас получится большая разница в возрасте, у некоторых бывает и больше.Нет, это прекрасная идея! Уйду в декретный отпуск, и пусть Розенталь мне егооплачивает. Буду сидеть дома и нянчить дочь. Какая симпатичная девочка! Вот бытакую невесту моему сыну или дочку — мне…

Объявили мою станцию, и я поторопилась выйти. А в вагонвошли другие люди. В московском метро постоянно перемешиваются потоки людейбуквально всех рас и народов. И кто это придумал, что мы отличаемся друг отдруга? Если и отличаемся, то только степенью близости. Друг к другу и к Богу.Или к дьяволу. Это уже каждый выбирает для себя сам.

Я боялась опоздать и приехать к обеденному перерыву. Но, сдругой стороны, мне не хотелось спешить, чтобы не нарваться снова на группуСлавика Рындина. Я правильно рассудила, что они не станут там долгозадерживаться. Поэтому, выйдя из метро, отправилась в кафе напротив офисастроительной компании, там, не торопясь, пообедала, а в половине третьегопозвонила Лене и сказала, что собираюсь к ним подняться. И почти сразу мнепозвонила Валерия.

— Ты куда исчезла? — поинтересовалась она. — Я готовлюдокументы для договора.

— Спасибо. Я сейчас в офисе компании Стрекавина. Кстати, кактам Николай? Как у него с лицом?

— Он сегодня не вышел на работу, но, в общем, ничего страшного.Врачи говорят, что он скоро поправится. — Лера не сообщила мне о смерти Артура,а я ничего не спросила, хотя она должна была понимать, что мы весь день толькои говорили, что об этом убийстве. Наконец она не выдержала:

— Тебе Маша звонила?

— Звонила.

— И что сказала?

— Просила вечером приехать к ней на дачу.

— Ясно. Я тоже приеду, твой договор привезу. Часам к восьми,хорошо? Раньше никак не вырвусь.

— Ничего. Подожду. — Я не стала ей рассказывать, что уВиктора сегодня важная встреча. Не нужно ей давать такой информации.

— Ксения, — подруга никогда так меня не называла, — ты развене знаешь, что вчера случилось?

— Знаю, — ответила я. — А почему ты спрашиваешь толькосейчас?

— Жду весь день, когда ты сама мне позвонишь и что-нибудьобъяснишь.

— Что я должна тебе объяснить?

— Как его убили. Ты же была там.

— Где?

— Хватит меня за дурочку держать. Ты же вчера договариваласьс ним о встрече. Я ему звонила, и он мне сказал, что вы должны встретиться. Апотом его убили…

Что ж, очень умно, сообразила я. Лера понимает, что скрыватьей свои звонки глупо, ее все равно вычислят, поэтому сама сообщила мне, чтозвонила с телефона своего троюродного брата.

— Ты звонила по телефону Николая?

— Конечно. У моего аппарата села батарейка. Не успелазарядить. Я позвонила Артуру, и он сказал, что едет на встречу с тобой. А потомего убили. Это те самые бандиты, которые напали на нас в ночном клубе?

И эта фраза прозвучала очень кстати. Убийство Артура вполнеможно свалить на бандитов, которых мы все видели. Можно вообще направить всюследственную группу в этот клуб. Без дела они наверняка не останутся.

— Видимо, другие. — Я не собиралась ей подыгрывать, дажеради себя.