Перед глазами тут же возник образ Алексея. Сильного и в тот же момент мягкого мужчины. Близость с ним и то, как он вел по отношению ко мне… от всего этого сердце разрывалось на части. Лучше бы пришел и нахамил, чем такая нежность. Его чувственный взгляд бледно-голубых глаз нёс в себе столько любви, словно во мне заключалась для него целая вселенная. На минуту задумалась, вспоминая хоть кого-то, кто так же мог смотреть на меня. Но таких не было. Злая шутка судьбы.

Я села за стол и тут же принялась изучать всё то, что на нём валялось небрежной кучей. Книги, ручки, какие-то записки. Взяла одну записку и прочитала: «Надя, я помогу решить контрольную работу по математике. Но тогда ты должна пойти со мной в кино».

— Ах, точно. Я же отобрала ей на уроке седьмого класса. Шустрые ребята. Любовь у них у всех, — игриво хохотнула я и выкинула записки в мусорное ведро. — Что ж, на столе прибралась, пора бы и честь знать. Домой пора.

Собрав в сумочку со стола мобильный телефон, очки и ручку, я поднялась из-за стола и столкнулась с Инной. Девочка вела себя очень странно и стояла вплотную ко мне. Её глаза хищно блестели и выглядели угрожающе на милом детском лице.

— Уф, — выдохнула я, унимая сердцебиение от испуга. — Я не заметила, как ты вошла в класс. Что-то случилось? — по-доброму улыбнулась девочке. Но внутри всё сжалось от страха. Уж слишком недружелюбный вид у неё был.

— Ты стала вкусной, — сипло проговорила она.

— Что прости? Я тебя не поняла, — растерянно посмотрела в её серые глаза.

— Печаль отравляла душу, разрушая на куски, словно нарезала для приготовления. Радость — процесс превращения в прекрасное блюдо и грусть, дожидающаяся, когда же отведает его хозяин, — сказала девочка, сглатывая слюну.

— Так! — угрожающе начала я, перебарывая страх, — прекрати такое говорить! И шуруй на уроки!

— Ты не поняла, — развязно отреагировала девочка. — Ты прошла все этапы подготовки к моей трапезе. Остался лишь последний штрих.

Глаза девочки стали чернее угля. Она смотрела прямо мне в глаза. Девочка резко обняла, когда я не могла даже пошевелиться, и резко вгрызлась в запястье руки, оставив глубокий след. Резкая боль пронзила тело, и я взвизгнула. В глазах потемнело, упала на колени. Инна отцепилась от меня, злобно хихикнув:

— Скоро ты будешь готова. Яд бездны приготовит тебя для меня. Моя дорогая и очень вкусная Лара. Как же долго ждала я этого.

Голос девочки звучал взросло. Словно ей не тринадцать, а все сорок. Инна покинула класс. Тьма окутала сердце, и в памяти заскользили кадры о боли. От школьных до студенческих лет. Издевательства одноклассников. Первые отношения. Измены. Слабость. Неуважение. Родители. Слёзы струились беззвучно по щекам. И вот я вновь в Мрачном. Боль прошла, но голова гудела.

Я поднялась на ноги, взяла сумочку и вышла на улицу. Как дошла до дому, не помню. Двигалась по памяти в тумане, как ёжик из мультфильма. Оставалось лишь закричать: «Лошадка!». Для правдоподобия собственного состояния. Подъезд, ступеньки, соседка… всё в тумане.

Звуки вокруг приглушенные, словно я находилась за стеклом, а слышу всё через толстые стены личной психиатрической палаты. И, судя по всему, психиатрической палаты. Дверь поддалась не с первого раза. Немного упорства и наконец-то укрытие. Скинув одежду на пол, еле избавилась от обуви и прошла сразу в комнату. Состояние тяжёлое. Хотелось спать. Сделала небольшое усилие и грохнулась в кровать, словно мешок, нагруженный барахлом. Глухой звук падения на мягкое раздался в комнате. Я закрыла отяжелевшие веки.

Увидела маму. На пустом белом фоне. Она сидела на стуле, словно ожидала моего появления. Тихо подошла к ней, и та посмотрела на меня своими чудеснейшими изумрудными глазами. Она по-ангельски улыбнулась и смиренным тоном проговорила:

— Здравствуй, доченька. Мне очень жаль, что так получилось.

— Мама, — судорожно вздохнула я. — Но ты ведь умерла. Где мы находимся?

— В бездне, — тихо ответила она, и улыбка на её лице дрогнула. — Я не хотела для тебя такой судьбы.

— В какой бездне? — нахмурила брови.

— Скоро сама все узнаешь, — тихо проговорила и вдруг вцепилась в руку и быстро затараторила, — проси помощи у него. Он спасет. Главное вовремя успеть. Я и его родители верим в ваше счастье. В отличие от остальных, его дар — сила. И он сможет одолеть бездну. По крайней мере, он сможет отвоевать тебя у бездны. И не дать нам возродится в чудовища.

— Мама! О ком ты твердишь?! И что вообще за бред происходит?!

— О нём! О нём! Этот город и все жители проклят бездной, но есть сила защиты. Тебе нужна их помощь! Иначе пропадёшь! А потом станешь одним целым с бездной!

— Довольно! — строго рявкнула женщина, появившаяся из ниоткуда. — Ты и так слишком много наговорила. — щелкнула пальцами, и мама исчезла в воздухе.

Изящной походкой черноглазая женщина подошла ко мне и потрепала по щеке:

— Бедняжка, не слушай эту маразматичку. Никто тебя не спасёт, и ты станешь моим вкусным ужином.

— Кто вы?! — с явным отвращением в голосе спросила я, отпрянув от стройной брюнетки.

— А, точно! — женщина щелкнула пальцами и превратилась в тринадцатилетнюю девочку Инну. — Забыла, что ты у нас сочувствуешь только детям. — хохотнула она.

— Что всё это значит?! — прошипела я, хватаясь за руку, где внезапно место укуса стало полыхать огнём.

— Что значит? Что значит? — передразнила меня девочка. — А то и значит! Я же уже сказала, ты прошла все этапы подготовки к тому, чтобы стать для меня энергией и пищей, а также стать одним целым с моей вселенной, — Инна злорадно хохотала. — Ещё немного и твоя душа попадет в бездну. В страдающую бездну! Ведь тебе же нравится страдать. Так ведь?!

— Это не так, — прошипела сквозь боль я.

— Так. Именно так. Дорогая, ты посадила меня на трехлетнюю диету. Думала уже, что с ума быстрее сойду от голода, чем ты созреешь. Но наконец-то дождалась. А это значит, что за всё это время ты стала очень и очень сладенькой.

— Безумие, — еле выговорила, задыхаясь от жара внутри.

— Безумие было тогда, когда ты так долго сопротивлялась процессу. Ну, а сейчас на тебя действует мой яд. Я смогу видеть тебя и говорить с тобой тогда, когда захочу. Ну а теперь приятных снов, дорогуша!

Тьма. И снова посыпались картинки из прошлого. Только сейчас я видела позорную сцену со свадьбы. С той самой свадьбы, после которой стала объектом всеобщих насмешек. Всё происходящее видела со стороны и даже себя.

Вот я смотрю на то, как якобы мой парень на глазах под столом залазит в трусики другой девушке, а та и вовсе не скрывает своего восхищения этому, буравя иронично взглядом меня. Она будто говорила: «мне тебя жаль, но ты и правда слишком серая для любого мужчины на этом свете». Тогда решение остаться одной навсегда и больше к себе никого не подпускать казалось единственным верным. И я старалась следовать ему, но, на свою беду, вернулась в Мрачное. В город, у которого были свои независимые планы на мою головушку.