Заботился о Бренте его денщик Джо Гаммерс, который делал всю домашнюю работу и готовил. Он был уроженцем Лондона. Кокни. Вечно ухмылялся и выразительно подмигивал, давая понять, что он шутит, а это случалось часто. Хотя гораздо больше, чем шутки Джо, меня забавляла его трогательная преданность Джеймсу.

Дом был маленький: две спальные комнаты и ванная на втором этаже, и две комнаты и кухня на первом. Обстановка самая скромная — по-видимому, до войны дом служил дачей. Выглядел он в общем невзрачно, но при доме был прекрасный сад, спускающийся к реке, откуда можно было видеть древний мост, соединявший оба Полдауна — Западный и Восточный. И еще здесь можно было найти уединение. Пышно цвели рододендроны, азалии и другие цветы, названия которых мне даже неведомы. Я влюбилась в это место.

Я каждую свободную минуту старалась вырваться в Полдаун, брала автомобиль и заезжала в Риверсайд-коттедж, чтобы увидеть Джо, который снабжал меня информацией о своем начальнике.

— Джентльмена нет дома, мисс. Я скажу, что вы заходили. Это обрадует его. Как живете, мисс? Сегодня я просто уходился…

Я привыкла к его сленгу и хорошо понимала его, когда он рассказывал о себе и о жене, дом которой в Бау разбомбили немцы.

— Упал потолок в кухне. Жуткая картина! Надо было потрудиться, чтобы очистить помещение. Она сказала: «Наверное, Гитлер думает, что я у него в прислугах. Жаль, что нельзя заставить его убрать дом!»

Рассказы Джо всегда сопровождались подмигиванием и взрывами хохота, к чему я тоже привыкла. И как-то легко на сердце становилось после разговора с ним.

Да, радостными были для меня те дни. Утренние часы я проводила с Тристаном и затем уже уходила к Джерминам, а когда я после возвращения сидела с детьми и читала им что-нибудь, нянюшка Крэбтри просто таяла от счастья. По всей вероятности, она считала, что истинная мать так и должна вести себя, а не крутить любовь и убегать с иностранцами. Ведь она никогда не верила в басню про потерю памяти.

«Потеря памяти, черт возьми! — говорила она. — Дорабелла не из тех, кто теряет память. Нет, она во что-то ввязалась».

Виолетта как-то сказала, что нянюшке надо рассказать всю правду. «Она будет потрясена, но простит тебя, да и в любом случае, нянюшка не успокоится, пока не разузнает все до конца».

После многих встреч с Симоной у меня сложилось впечатление, что она совсем не та спокойная невинная девушка, приехавшая в Англию, чтобы сражаться за свободу своей страны.

Она никогда не говорила о Жаке. Правда, и у меня такого желания не появлялось. Она только рассказала, что в детстве они очень редко виделись с братом, потому что она жила у тетки. Симона поведала мне об одном мужчине, который ухаживал за ней. Он был корнуоллцем, звали его Дэниел Киллик, и работал он тоже на ферме. Понять друг друга им было довольно сложно: ее английский весьма ограничен, да еще французский акцент, он же говорил на корнуоллском диалекте.

Мы много хихикали по этому поводу, и, надо сказать, это так облегчало жизнь, отвлекая от военных будней.

Конечно, Симона хотела побольше узнать обо мне. Я рассказала ей о Дермоте, а о моих отношениях с Жаком она, естественно, знала. Симона сказала, что у брата всегда было много любовных приключений. Со мной он провел даже больше времени, чем с кем-либо, и, в конце концов, я сама прервала нашу связь.

Я решила ей рассказать о капитане Бренте.

— Он обаятельный. Похож на моего беднягу Дэниела. А может быть, нет? Совсем другой. Расскажи мне о нем. Я вся слушание.

— Внимание, — поправила я, и мы рассмеялись.

Пришлось поведать ей о моих встречах с капитаном Брентом на скалах и о том, как растет наша дружба.

События на фронте оказывались все более неожиданными. Немцы напали на русских, и все думали, что это очень хорошо для нас, хотя и плохо для русских.

Однажды теплым днем я решила сходить за покупками в город. Времени у меня было достаточно, потому я сперва прогулялась по скалам, зашла в город и, сделав заказ в магазине, решила зайти к Джеймсу. Надвигался шторм, и над морем нависли грозовые облака, послышался первый удар грома, затем пошел дождь, и, когда я добралась до коттеджа капитана Брента, платье мое уже насквозь промокло. Вода хлюпала в сандалиях, и волосы мокрыми прядями свисали на плечи.

Джеймс встретил меня вопросом:

— Промокли?

— Льет как из ведра.

— Быстрее переодевайтесь.

— А где Джо?

— Отправился в Бодмин за покупками. Идите в ванную, а я поищу, во что вам переодеться, пока высушим вашу одежду.

Я поднялась в ванную. Джеймс через несколько минут принес длинный халат, в котором я просто утонула. Джеймса я нашла в спальной комнате.

Сидя на кровати, он посмотрел на меня:

— Как-то я не подумал…

— Он слишком большой.

— Так и я больше вас.

Он встал и положил руки на мои плечи.

Нет необходимости описывать детали. Неизбежное произошло. Все было романтично, словно в какой-то пьесе.

Джеймс мягко снял халат с моих плеч, и я не собиралась яростно протестовать.

Я хотела этого, как и он, так зачем притворяться?

Потом, когда мы уже лежали в кровати, я подумала о Джо и представила, как он выразительно подмигивает. А, какая разница, в конце концов, Джо был только «метелкой», как он сам иногда называл себя, то есть прислугой.

Я испытывала чувство необыкновенной эйфории.

Джеймс все рассуждал о том, как ему повезло, что он встретил меня. Я ответила, что нам обоим повезло… И мы знали, что это лишь начало.

Наши свидания продолжались. Джо знал о них и, как я ожидала, не выказывал никаких лишних эмоций. Иногда мы слышали, как он суетился внизу.

Я пыталась использовать каждую свободную минуту, чтобы встретиться с Джеймсом. Мы любили посидеть внизу, в доме, или в саду и поговорить за бутылкой французского вина, которое так нравились Джеймсу.

Он рассказал мне, что был женат, но из брака ничего не получилось. Некоторое время они жили в Лондоне, потом в пригороде. Жене не нравилась та жизнь, какую предпочитал вести он: она любила деревню.

В конце концов они расстались. Развод прошел спокойно и мирно за три месяца до начала войны.

Я просто наслаждалась жизнью. Единственный, кто знал об этом, был Джо. Однако я ошибалась.

Симона как-то неожиданно спросила меня: — Ты выглядишь… как это сказать? Другой, что ли. Что случилось?

— О, жизнь не так уж плоха, — ответила я уклончиво. — Как Дэниел?

— Как всегда.

— Ухаживает?

Она пожала плечами:

— А как твой капитан?

Я неопределенно улыбнулась.