— А вы не расскажете мне о них хотя бы немного?

— Одна из них моя сестра, миссис Трегарленд. Она вдова, мужем ее был молодой Трегарленд. Их дом находится на скале. У нее есть ребенок. А вообще мы с ней двойняшки и почти всю жизнь провели не разлучаясь.

Капитан улыбнулся:

— Ну, а другая юная леди?

— Это миссис Денвер.

— О? Она ваша родственница?

— Ну, это немного трудно объяснить. Она замужем за моим братом. Не родным. Он был усыновлен моими родителями и воспитывался у моих дедушки и бабушки.

— Это не те, которые во время прошлой войны тоже переоборудовали свой дом в госпиталь?

— Да. Так вот, в 1914 году моя мама училась в Бельгии и как-то нашла маленького ребенка, которого потеряли или бросили родители. Она привезла его в Англию, а затем он взял нашу фамилию — Денвер. Миссис Денвер его жена.

— Это правда, что она немка?

— Да. Она еврейка. Возможно, что ее родители и братья уже мертвы. Мы не знаем, что с ними. Нацисты преследовали их…

— Печальная история… И она помогает вам?

— Да, и очень, — сказала миссис Джермин. — Скажите Морвенне, чтобы она нашла их. Пусть познакомятся с капитаном Брентом.

Дорабелла появилась первой.

— Дорабелла, — обратилась я к ней. — Это мистер Брент. Он приехал, чтобы осмотреть некоторых раненых. Капитан Брент, это моя сестра Дорабелла.

Они пожали друг другу руки, и я увидела, как засияли глаза Дорабеллы. Капитан Брент был привлекательным мужчиной — из тех, кто мог произвести впечатление. Он рассказал ей о том, как довольны были те, кто попадал к нам, и как много мы делаем доброго.

— Значит, наши усилия не напрасны, — обрадовалась Дорабелла.

— Очень даже не напрасны.

В гостиную вошла Гретхен. Она слегка волновалась и выглядела немного испуганной. Бедняжка, ей было нелегко, когда она узнала, что ее в чем-то подозревают, а когда она нервничала, ее акцент слышался более отчетливо.

— Капитан Брент одарил нас милыми комплиментами, — сказала миссис Джермин. — Он хочет поблагодарить всех, кто участвует в нашем деле.

— Это карашо, — произнесла с акцентом Гретхен.

— Должно быть, тяжело ухаживать за всеми вашими подопечными?

— Нам это доставляет радость, — сказала я.

— Вы будете находиться где-нибудь рядом, капитан Брент? — спросила Дорабелла.

— Пока рядом. Но мне нужно будет много ездить.

— Как я поняла, вы будете навещать нас, чтобы удостовериться, что все идет нормально.

— Это доставит мне большое удовольствие.

— И нам, — улыбнулась Дорабелла.

Быстро мелькали дни. Прошло лето и начало осени, наступил ноябрь. Несколько раз к нам заезжал капитан Брент, и его визиты радовали Дорабеллу.

Однажды утром Гордон спустился к завтраку, когда я еще не ушла. Виделись мы редко, так как все свое время он отдавал работе в Местной гвардии. Премьер-министр решил, что так звучит лучше, чем Местная оборонительная добровольческая организация.

Гордон сказал мне, что у него будет несколько часов свободного времени и он хочет съездить в Бодмин. Он пригласил меня поехать вместе с ним. Заодно надо было купить велосипеды для Чарли и Берта. — Они очень помогли мне. И потом, им ведь нужно как-то передвигаться. Думаю, что велосипеды очень подходят для этого.

— Прекрасная мысль! — воскликнула я. — Они обрадуются.

Гордон ласково посмотрел на меня:

— Я так редко вижу вас…

— Мы все очень заняты. Когда вы собираетесь в Бодмин?

— Завтра… или послезавтра.

— Я скажу миссис Джермин и подумаю, кто бы мог заменить меня.

Мы выехали в Бодмин на следующий день.

Гордон часто бывал у матери. Мне захотелось узнать, думает ли он сейчас о ней.

И тут я почувствовала, что в общем-то ничего не знаю о Гордоне. Когда я впервые приехала в Трегарленд, он вызывал во мне определенное недоверие, но поведение его было безупречным. Своим процветанием Трегарленд полностью обязан ему, и его мать не могла бы иметь более любящего сына.

Прибыв в город, мы прежде всего купили велосипеды. Мне было приятно, что он подумал о мальчиках, поскольку я понимала, какую радость доставят им подарки. Это был добрый поступок. Мы решили затолкнуть велосипеды в машину и перекусить, Гордон знал здесь одну старую гостиницу поблизости.

Однажды мы с Джоуэном побывали в такой гостинице, и мне было интересно, была ли это та самая гостиница или нет. Воспоминания причиняли мне боль, но я все время вспоминала о прошлом.

Это оказалась «Гостиница на вересковой пустоши». Здесь я никогда не бывала. В обеденном зале было мало народу, и мы быстро нашли свободный столик.

С продуктами в то время было сложно, и потому вместо ростбифов предлагали мясной рулет. В нем было не много мяса, но с фасолью и овощами он пошел неплохо. И еще была жареная картошка. Запивали мы все это сидром.

Гордон рассказывал о Местной гвардии и трудностях ведения хозяйства во время войны, но я догадывалась, что думал он о другом.

— Я рад, что вы здесь, Виолетта. У меня было такое чувство, что вы уедете домой.

— Я должна быть здесь. Ведь известия от Джоуэна придут в первую очередь сюда, к его бабушке. Так что я все узнаю сразу же. К тому же здесь Дорабелла… и Тристан, конечно. И есть работа, которую я должна выполнять.

— В тяжелое время мы живем, Виолетта.

— Да, действительно, Гордон. Как ваша мать? Есть перемены?

— Нет… в сущности, нет. Иногда лучше, иногда хуже. Наверное, все останется так же. Если она поймет, что больна, она вспомнит, что совершила… и что пыталась сделать с ребенком. А это невыносимо.

Я притронулась к его руке. Он крепко сжал мою кисть:

— Ах, Виолетта, вы понимаете это больше, чем кто-либо. — Я не говорила ничего подобного…

— А какая разница, говорили или нет. Он сменил предмет разговора.

— Что вы думаете о капитане Бренте?

— Он… обаятельный мужчина.

— Я говорю о цели его посещения поместья Джерминов.

— Ну, я думаю, это необходимо раненым. Они прошли сквозь ужасные испытания, и врачи полагают, что они могут нуждаться в психиатрическом лечении.

— Мне кажется, тут что-то другое.

— И что же?

— Думаю, нас в чем-то подозревают.

— Подозревают?

— Как говорят, из Трегарленда подавали сигналы в сторону моря. Возможно, конечно, что это были всего лишь молнии, но все надо проверить, как бы невероятно это ни было. Мы в трудном положении. Гитлеру показали, что не стоит сбрасывать со счетов нашу авиацию. Вторжение не так уж неминуемо, как это казалось совсем недавно. Германии потребуется не менее года, чтобы пойти на это. Но мы должны быть бдительными.