— А! Приняли к сведению! — махнул рукой я. — Как будто у них тут каждый день наркоту прут, откуда только можно. Реагировать устали!

Серега неожиданно решил меня утешить:

— Ну, больше мы, наверное, ничего с тобой не можем сделать.

После его слов стало скучно. Подумалось, мы даже не узнаем, что в итоге будет с этим делом. Что там нарасследуют? Все пройдет в стороне, как, впрочем, уже и идет наверняка. Вот только нам с Перепелкиным, к сожалению, никто не докладывает. Мы вернемся в учебку, разъедемся по распределению в войска, кто куда, и так и не узнаем, кто отравил людей, кто убил Рому…

Конечно, я смогу попросить дядьку, чтобы навел справки, когда вернусь со службы. Но пройдет время. Обидно будет услышать, что следствие установило — произошел несчастный случай с тяжелыми последствиями. Может, кого-то накажут за преступную халатность в хранении ядовитых веществ. А Рому уже теперь записали в самоубийцы. А его несчастная любовь, из-за которой, якобы все произошло, вот она, пожалуйста, ходит по отделению, и еще десятка полтора пар глаз потенциальных самоубийц пялятся на нее… Тьфу!

Плохо предвидеть дурной исход дела, когда мы еще здесь, и можем что-то сделать для того, чтобы дело это не спустили на тормозах, как говорит дядя Вася. Серега со мной согласился.

— Вот что, — решил я, — подождем несколько дней. Если станет понятно, никто не чешется, опять позвоню дядьке, пока имею возможность. Пусть организует мне вызов в прокуратуру или в иное место, где имеется возможность спокойно поговорить по телефону. Ему лично все расскажу.

Серега проникся нашими возможностями, не то, чтобы так уж прямо-таки повлиять на ситуацию, но хоть как-то подтолкнуть компетентные органы к разбирательству.

Когда я вернулся в отделение, после разговора с Владимиром Ивановичем, меня встретил Бондарь:

— А где гостинцы? Табачок, коньячок?..

Я не стал ему говорить, что есть такой город у нас, «Караганда» называется, в котором дают ответы на подобные вопросы. Сказал, что это был не родственник, а знакомый. Дальше — по легенде. Был проездом, заехал проведать, чтобы родне дать отчет — жив, здоров.

— Как же он тебя в госпитале нашел? — нарисовался вдруг Назар у меня за спиной. «Штирлиц никогда не был так близок к провалу, — подумал я. — Письмо до дома отсюда вряд ли успело бы дойти».

— Не знаю, — пожал плечами, изображая беспечность. — В учебке, наверное, сказали!

Сам себе я не поверил бы. Когда на твою голову сваливается нежданный знакомый, первый вопрос обычно: «Как вы меня нашли?» Но Назар отстал.

Я чувствовал повышенное внимание к себе со стороны членов мафии. Они, впрочем, этого и не скрывали. Вечером, когда я вернулся из клуба, Латусь пригласил:

— Присядь, пообщайся с народом, — подле него сидел Назар, напротив — Десантура. Хозяин койки «курил» по обыкновению, я опустился на кровать рядом с десантником.

— Популярной личностью ты у нас становишься. Всех обаял: и командира госпиталя, и начальника отделения… Люсю не обаял еще?

— У нее спросите и скажите мне. Может, зря время теряю, пора за цветами бежать?

— Ты откуда сюда попал, из учебки связи?

— Ну да.

— Как тебе здесь? — Латусь обвел взглядом палату.

— Сначала так и думал, что попал. Теперь — ничего.

— А что у вас там за история была? — вступил в разговор Назар. — Сержант кони двинул? Знал его?

— Моего взвода сержантом был, — кивнул я.

— Как это он так? Отравился бодягой? Да, не повезло… А бодягу где взял? В шинке? М-м-м… Таких шинкарей надо!.. — Артистом Назар, видно, был никудышным. Голос звучал ненатурально.

— Они сами себя наказали уже. — Я делал вид, что не замечаю фальши. — Своей же бодягой — того.

— Вот это да! Что же они такое разбадяжили? — продолжал разыгрывать любопытство лопоухий.

— Метиловый спирт… — изображая простака в ответ, рассказал, чем тот отличается от «нормального» спирта.

— А у нас-то, водилы, иркутские, тоже охлаждающей жидкости на метиловом спирту нахлебались, — вспомнил Назар, обведя взглядом Латуся и Десантуру, словно призывая в свидетели. — Может, они и разбадяжили? Да и свезли в шинок толкнуть?..

— А ведь правда! — изобразил я, как мог искренне, озарение. — Могло быть! В нашей учебке никакого метанола не отыскали!

Стало любопытно. Назар, очевидно, наводил меня на версию, которую мы с Серегой давно разобрали… Поскольку дальше разговор пошел о пустяках, и вскоре был свернут, я сделал вывод, что ради подбрасывания версии о единстве отравлений меня и пригласили. Стало быть, мафия, правда, замешана?.. А зачем ей надо, чтобы я думал так, а не иначе, — все отравления связаны?

Следующим днем снова появился в отделении таинственный доктор. Мы с Серегой еще не успели убыть в клуб. Я решил понаблюдать за эскулапом-розыскником. Странно: мне показалось, и он наблюдает за мной. Или просто чувствует на себе мой любопытствующий взгляд? Бывает ведь так… Едва мы с Перепелкиным ушли работать, доктор последовал за нами в клуб.

— Покурим? — предложил мне. Я только взялся за кисть, пришлось откладывать в сторону. Вспомнил первую заповедь лентяя: всякое большое дело начинается с маленького перекура.

Мы ушли далеко, за ворота, сели на ту скамейку, где я недавно имел беседу с сослуживцем дяди Васи. Такие приготовления к разговору вселили тревогу. Откуда-то вырулила черная «Волга» с затененными стеклами и встала недалеко от нас. Мне почему-то показалось, что машина эта имеет отношение к моему собеседнику, — так он на нее посмотрел. Потом перевел взгляд на меня, развернувшись ко мне вполоборота. Казалось, усы его сегодня подстрижены еще короче, и от этого вид еще более раздраженный. На щеке белел старый шрам. Черные глаза смотрели на меня изучающе. Предчувствие дурного окончательно окрепло у меня.

— Парень, надо, чтобы ты правильно меня понял. — Голос у доктора звучал вопреки внешнему виду спокойно. — Я ищу не наркоту, а тех людей, которые наложили лапу на обезболивающие препараты, а именно — таблетки морфина.

— Не понимаю, о чем вы…

— Все ты понимаешь, — махнул на меня рукой небрежно странный врач. — Знаешь, как говорят? Слухами земля полнится! Вот и до меня дошел слух, кто твой дядя. Знаю, что ты поднял тревогу. Молодец! Теперь расскажи-ка мне все, что знаешь. Хорошо? Расскажешь здесь или поедем ко мне в гости? — Он кивнул на черную «Волгу».

Вот тут мне стало по-настоящему страшно! Я понял, что имею дело с мафией. В отличие от старшины Атаманова в учебке связи и старосты Латуся в госпитале, которых я в шутку так называл, — мафией настоящей. Нет, не «Коза Ностра», конечно, — нашей, отечественной, доморощенной. Какая хуже — еще вопрос. Как быстро они узнали, кто я! В прокуратуре, очевидно, имеют своих людей… Нет, конечно, я не думал, что родной дядя Вася выдал меня, и на его друга грешить не спешил бы, — дядька в людях разбирается. Но товарищ дяди Васи ведь должен был войти в тему, пообщаться с людьми — и вот вам, пожалуйста: «Слухом земля полнится». Вот так проявил бдительность!