Ответа не последовало, но молчание выглядело многозначительным и могло стать ответом.

— На вечере был Всеволод Дербенев. Я его видела возле туалетных комнат. Это имя вам знакомо?

— Я его тоже видел, — кивнул Кулешов.

— В тот момент я забеспокоилась за свои картины, но о бриллиантах не подумала. Однако он разбирается и в том, и в другом. Я не очень боюсь жуликов, но Дербенев нечто большее, он непредсказуем.

— Вы думаете, он пришел в отель для ограбления?

— Нет, я так не думаю. Он пришел отвлечь на себя внимание. Вы же его видели. И не только вы. План, безусловно, принадлежит ему, но пока этот план осуществлялся, он водил вас за нос. Уверена, что с него не спускали глаз ваши люди и ничего другого не видели.

— Я подумаю над вашими словами.

Сыщики вышли за калитку, где их ждала машина.

— Порочный круг! — воскликнул Федоров. — Какие они все благополучные, полны достоинства. Сливки общества. Змеиная яма. Осиное гнездо.

— Да, Федя, блеска и шика много. Картинка красивая, яркая, как реклама на плазменном телевизоре, но я смотрю и ничего не вижу, словно передо мной поставили мутное тусклое стекло. Сплошные контуры, и ни одного лица. Все размазано. Следствие должна вести такая дама, как Юлия Баскакова. Куда нам со свиным рылом да в калашный ряд.

У него сегодня было прекрасное настроение, адвокат собирался хорошо провести вечер. Жизнь шла своим проторенным путем, по нужному руслу. Он считал себя счастливым и знал все наперед. Ездил на один и тот же курорт, уже порядком поднадоевший, ходил в один и тот же клуб и ресторан, ездил по одному маршруту, даже если на дорогах образовывалась пробка. Он лучше переждет, чем поедет в объезд по незнакомому пути. Когда он остановился на светофоре, за спиной раздался требовательный мужской голос:

— Припаркуйся к тротуару, Лурье. Надо поговорить.

Роман Лукич Лурье вздрогнул. Он попросту испугался. Человек, непривыкший к неожиданностям, всегда пугается.

Адвокат глянул в зеркало заднего обзора и увидел мужчину со строгим, решительным выражением лица. Его уверяли в сервисе, будто машину вскрыть невозможно, а этот тип в нее сел без всяких проблем. И сигнализация не сработала.

Он подчинился приказу и припарковался.

— Что вы от меня хотите?

— В твоем бардачке лежит видеодиск, фотографии и аудиокассета с записью твоего голоса. Все подлинное и отличного качества. За содержание притона получишь лет десять. Как понимаешь, туда войдут и другие статьи. Разврат малолетних, киднепинг и даже неуплата налогов. Что тебе объяснять, ты же классный адвокат.

— Вас убьют. Вы это понимаете?

— Кто? Ковалевский, что ли? Он убьет тебя. Это ты провалил хорошо налаженный бизнес. Во всем виноват ты. Посмотришь материальчик на досуге и сам все поймешь. Я сдам материалы в прокуратуру и отойду в сторону. Кто меня будет искать? А главное — кого и где? Нет, Рома, во всем виноват стрелочник. Со мной бесполезно торговаться.

— Я не могу понять вас. Почему вы пришли ко мне, а не в прокуратуру? Значит, вам нужен я?

— Какой ты умный мужик, Лурье. Схватываешь на лету.

— Вам нужен адвокат?

— Мне нужен господин Гурьев и его жена со всеми потрохами. Я тебя выпущу из капкана, как только ты мне их сдашь.

— У меня нет на них компромата. Гурьева можно поймать на финансовых операциях, но меня к ним не допускают. Он банкир и умеет считать лучше любого бухгалтера.

— Что получит Анна в случае его смерти?

— Она уже все получила. Гурьев висит на волоске, он близок к разорению. Банк дышит на ладан. Савелий Георгиевич переписал все на Анну, деньги переведены на ее счета полгода назад. Мало того, он с ней развелся, они чужие люди. Он проживает в ее доме, из которого она может выгнать его в любой момент. В случае банкротства с него нечего взять. Он пуст, как барабан. Отчаянный шаг. Я счел его сумасшедшим, но оказался не прав. Анна его не бросила и, думаю, не бросит. Поразительно. Она красавица, вдвое моложе его и продолжает с ним жить. Ей даже убивать его не надо, как это делают девчонки на ее месте. Анна получила все. Она миллионерша, а он банковский клерк, канцелярская крыса с подагрой. Вывод делайте сами. У меня не получается. В любовь я не верю. Среди пауков их породы чувствам нет места, есть только холодный расчет.

— Сколько лет он управляет банком?

— Четвертый год. Его пригласили из хабаровского филиала, где он сумел сконцентрировать весь капитал алмазных королей. Бывший председатель московского центрального отделения дышал на ладан с очередным инсультом, а местные продолжали грызть друг другу глотки за его кресло. Пошли на компромисс и позвали человека со стороны. Он сумел навести порядок, но к кризису был не готов. Впрочем, многие вовсе сгорели, а Гурьев сумел выстоять.

— Может, Анна ждет удобного момента?

— Момент наступил полгода назад, удобней не придумаешь. Я вам так скажу. Если бы Анна захотела нанять самого дорогого киллера в мире, чтобы прикончить мужа, банк Гурьева оплатил бы эту услугу и еще приплатил бы Анне за решительность.

— Я бы не назвал ее квашней.

— Нет, она женщина жесткая. Кого хочешь поставит на место, если будут затронуты ее интересы. То, что пьет, так может себе позволить. Кто сегодня без недостатков?

— Мне показалось, она побаивается мужа.

— Уважает, это точно, но не боится. Он знает о ее любовниках. Смирился. Во всяком случае, не мешает ей жить в свое удовольствие.

— Значит, у нее есть мужчины на стороне? Может, у них свои задумки?

— У кого?

Лурье вошел во вкус и уже забыл об угрозе, будто разговаривал с приятелем.

— Она же не дура. Кто и что ей может предложить? Это из нее могут высасывать денежки, а не она. Анна все понимает. Мужчины ей нужны для постели, а не для жизни. Выбирай, не хочу!

— Знаешь, что такое «Око света»?

Лурье даже засмеялся. Похоже, адвокат окончательно расслабился.

— Анекдот. Вся Москва уже говорит, будто с шеи Анны сняли ожерелье. Чушь собачья. Она пристрелит любого, не задумываясь, если к ней прикоснется рука постороннего. Она заплатила сумасшедшие деньги за одну безделушку — обыкновенную авторучку, беззвучно стреляющую отравленными иголками. Бац, и человек падает. Никаких следов. Мгновенная смерть. Пять выстрелов в секунду.

— Значит, вор знал о ее ручке?

— Вы это серьезно?

— А как можно относиться к слухам?

— Я вам так скажу. Если бы я попал на бал шакалов, то самое ценное доверил бы Анне. Надежней не придумаешь.

— Ладно, Лурье. На сегодня хватит, но ты мне еще понадобишься. Пару таких бесед, и мы забудем друг о друге. Бизнес! Ничего личного. Не обижайся.