– Нет-нет, все в полном порядке… Ну, кроме того, что палочка чужая, – призналась, стараясь смотреть куда угодно, например в темноту за деревьями, а не на Харви, расправляющего рукав.

Собственно, рукав он расправлять перестал и тихо спросил:

– В смысле?

– А в этой фразе много смыслов? – Я состроила удивленный вид. – Кто-то другой спрятал в фонтане магическую палочку, а я в нем спрятала только туфлю.

Харви кашлянул, упер руки в бока и посмотрел на меня как-то очень нехорошо, из-под бровей.

– Так…

– Нет-нет, ты не должен доставать мою туфлю, – уверила я.

– Благодарю.

– Хотя, конечно, мог бы.

Не то чтобы я планировала натягивать мокрую обувку на ногу… Но вдруг она высохнет и не испортится, каблук не рассохнется, кожа не съежится? Жалко. Пара-то совсем новая, и трех раз не надела!

– Мариса, ты не помнишь, куда убрала палочку?

– Смутно.

– В какой степени смутно?

– По какой шкале мерить? – вежливо уточнила я.

– Да по любой!

– По любой шкале: полная амнезия. Но я, как видишь, в процессе поиска. Сегодня пытаюсь найти с помощью логики, завтра использую магию.

– Логика, говоришь? – У Харви вырвался смешок.

– Смотрю, тебе весело? – поддержала я и панибратски похлопала его по плечу. – Что ж, господин судебный заступник, смех продлевает жизнь. Сон, в общем, тоже, поэтому, может, пойдем? Предлагаю срезать путь и не искать запасной выход.

Я махнула рукой на сомкнутые створки парковых ворот.

– Другими словами, про ворота ты говорила серьезно, – резюмировал он.

– Посмотри, какие там просветы между прутьев! – воскликнула я. – Гигант пролезет.

Харви растер лицо ладонями и явил миру, в смысле, нам с темным парком, настораживающую улыбку. Даже жутковатую, учитывая, что физиономия его была озарена снизу светом огоньков, пробивающих тусклые лучи сквозь толщу воды в фонтане.

– Черт возьми… Как можно было забыть, что рядом с тобой обязательно начинается полный бардак.

– Ох, Харви, не драматизируй, – поморщилась я. – Так и скажи, что боишься застрять в воротах. Поверь мне, если чуток сдуешь самомнение и втянешь пузо, то превосходно войдешь!

– Мы идем искать запасной выход.

Он обхватил мое запястье холодными пальцами и направился в темноту аллеи. Не успели мы пройти и пяти шагов, как из сизого сумрака, пахнущего душной ночью и теплой влажностью, выступил размазанный огонек.

– Эй, кто там?! – крикнул в тишине исключительно серьезный голос, а вслед ему спящий парк взбудоражил резкий, громкий свисток.

Уверена, что от этого невозможного звука все призраки, если они жили в цветущих кустах азалий, упокоились с остановкой сердца.

– С другой стороны, можно и срезать путь, – рассудил Харви и как ни в чем не бывало повел меня в прямо противоположную сторону. К воротам.

Что мне в нем всегда нравилось – это гибкость принципов. Конечно, вылезать через ворота недостойно серьезного судебного заступника, но если очень нужно, то самолюбие можно усыпить.

– Скажи, Харви, мы же не планируем ночью ехать в участок и сдавать магический артефакт? – спросила я, когда мы проходили мимо фонтана.

– Не хотелось бы, – отозвался он.

– И мне, – пробормотала я и словно случайно уронила чужую палочку обратно в воду.

– Ты ее выбросила? – возмутился он.

– Поправка! Сделала хорошо колдунье, разыскивающей свой рабочий инструмент.

– В участке нашли бы саму колдунью.

– Какая жестокость! – фыркнула я. – Если тебе не жалко какую-то незнакомую колдунью, то подумай о той, что знаешь.

– О тебе? – хмыкнул он.

– А что, у тебя много других знакомых колдуний?

– Честно говоря, мне страшно отвечать на этот вопрос. – В голосе Крейва слышалась улыбка. – Давай я скажу, что ты единственная известная мне колдунья в Блэкроке?

– Для профессионального юриста ты что-то неловко соврал, – насмешливо отозвалась. – Я еще не успела соскучиться по стражам, чтобы перед сном ехать к ним в участок. Предпочитаю заканчивать день без приключений.

Тишину снова рассек яростный свисток. Было очевидно, что без приключений закончить этот длинный нервный день не получится. На полных парусах к нам несся смотритель с фонарем в руке.

Харви помог мне проскользнуть между прутьев. Пришлось, так сказать, сгруппироваться, чтобы пролезть со всеми выдающимися частями и женскими округлостями. Кое-как протиснувшись, я оказалась на другой стороне.

Неожиданно створка качнулась. Харви мгновенно сориентировался и по-простецки дернул ее на себя. Ворота поддались неохотно, с протяжным, неприятным скрипом. Он вышел через щель, не потеряв ни капли достоинства. Даже обидно! Я надеялась понаблюдать, как бывший застрянет между прутьев и начнет отбиваться от смотрителя.

По пустым бульварам до «Ваенды» мы доехали очень скоро. Эмма с Харриет все еще не вернулись с морской прогулки, и окна в доме были темны. Харви учтиво помог мне вылезти из коляски. От движения возле дорожки вспыхнули фонарики. Загорелся ночник под козырьком, и к нему моментально со всех крыльев бросилась мошкара.

– До завтра, Мариса, – попрощался Крейв.

– До завтра? – не поняла я.

– Предлагаю прогуляться по ботаническому саду.

– Стой-стой, Харви! – перебила я. – Мы сегодня, конечно, весело провели время…

– Не весело, – покачал он головой. – Полный хаос!

– Вот именно! Давай прогуляемся по ботаническому саду отдельно. В смысле, я утром, ты вечером. Не понимаю, для чего нам делать вид, что мы давние приятели.

– Находишь это странным? – с усмешкой вопросом на вопрос ответил он.

– Я нахожу это неуместным.

– Мне интересно, как ты жила последние годы, – признался он. – Изменилась ли? Впрочем, уже вижу, что изменилась ты мало.

– Чувствую, что это не комплимент, – фыркнула я, складывая руки на груди.

– Ты потрясающе выглядишь. Так же хорошо, как и раньше.

– Еще один спорный комплимент, – не удержалась я. – Ты тоже, к слову, выглядишь неплохо. Сразу видно, что в жизни у тебя сложилось все, как хотелось. Надеюсь, теперь ты счастлив и доволен?

– Вот с этого момента давай поподробнее. – Он наклонился, заставляя меня отодвинуться и упереться лопатками во входную дверь. – Не хотел спрашивать, но раз мы тут мило откровенничаем… Может, скажешь, Мариса, почему ты решила разорвать отношения?

– Мне совершенно не понравились ни твое последнее письмо, ни тон, с которым ты его написал.