— Какой сюрприз?

— Телефон. Ты хотел одной даме позвонить. Платиновой блондинке. Кстати, девичья ее фамилия Соловьева. Лариса Соловьева, я у жены справился. А теперь действительно Бушуева. И теперь уж Лора. Так как?

— Когда же ты успел?

— В выходные, мой друг, в выходные. Кто отдыхает, а кто работает.

— Похоже, у тебя с женой что-то не ладится? Так, Руслан?

— А вот это совершенно не твое дело.

— Давай телефон. Не хочешь откровенничать, не надо.

— А кто ты такой, чтобы я с тобой откровенничал? Кто ты?!

— Я? Кто я? Иван Александрович Мукаев, следователь районной прокуратуры, проживаю с женой Зоей и двумя детьми по адресу…

— Да хватит! Выучил, молодец. На, звони.

Он взял листок с цифрами, повертел его в руке. 8-902…

— Может, выйдешь?

Свистунов вышел, громко хлопнув дверью. Он набрал номер.

— Да. Говорите.

— Лора?

В трубке сдавленно:

— Я не могу сейчас говорить. Перезвони через пять минут.

— Но…

— Через пять минут.

Гудки. Он понял, что Лора не одна. Славик где-то поблизости Сейчас она выйдет в сад, спрячется где-нибудь, быть может в беседке. К чему такая тайна? Подождал немного, потом снова набрал номер.

— Лора?

— Иван? Это ты?

— Да. Я.

— Сотовый наконец включил?

— Нет, я с работы.

— С работы?!

— Нам бы поговорить.

— Да. Конечно. Слушай, Славик завтра уезжает по делам. Ночью его не будет.

— Ночью? Зачем же ночью?

— Да хватит уже! Я тебя жду. Только, пожалуйста, чтобы никто не видел.

— В окно, что ли, лезть?

— А ты разучился?

— Хотелось бы через дверь…

— Не валяй дурака! Как стемнеет, я буду тебя ждать.

— А ночи нынче светлые…

— Я замужем, понял? Все еще замужем.

— Хорошо. Во сколько он уезжает?

— Уезжает днем, но днем тебе сюда нельзя. После полуночи.

— Хорошо. Завтра после полуночи.

— Все. До завтра.

Гудки. Какой ужасный день! Но сдвинулось с мертвой точки. Много информации. И Лора. Он посмотрел на часы: рабочий день закончился. Зоя, должно быть, уже ждет. Убрал бумаги в сейф, запер кабинет. В коридоре Леся:

— Так что ж, Ваня? Кончилась наша любовь?

— У меня был тяжелый день.

— А теперь что? К Зое под бочок?

— Послушай, отстала бы ты, а? — прорвалась неожиданная злость. Ее только сейчас не хватало!

— Ну уж нет!

Она вдруг воровато оглянулась: нет ли кого в коридоре? Пусто. Народ уже разошелся. Понедельник — день тяжелый.

— Ваня, я только сейчас поняла, как тебя люблю! Как же без тебя? А?

— Ну, люби.

— Ты бы заглянул на минутку. Приласкала бы. Разве не жаркие были наши с тобой ночки?

— Я не помню.

— А ты посмуглел, похорошел. — Она все так же воровато провела рукой по его лицу, по волосам. — Трезвый. Бегаешь, говорят, по утрам. Ну? Может, поцелуешь?

— Ты специально задержалась? Меня ждала?

— А как же, Ваня?

— Но ведь я же не могу на тебе жениться! Не могу! — с отчаянием сказал он.

— А мне за тебя не замуж надо. Люби только.

— Леся, если мы пойдем домой вместе, нас увидят. С тобой вдвоем по улице… Леся же! Перестань!

— Ха-ха! А мы Русланчика возьмем.

— Где он?

— На улице. Ждет.

— Какая же ты…

— Ну, скажи, скажи.

У него в душе все вдруг как-то странно почернело. Дыхание сделалось тяжелым, перед глазами все поплыло. Что такое? Надо на воздух. На воздух надо. Не быть наедине с ней.

— Пойдем, — схватил Лесю за руку, дернул.

— А ты не психуй. Я не Зоя. Ты еще меня вспомнишь.

Руслан топтался у дверей, курил.

— Ну? Поговорили?

— Ты прямо как часовой на посту, — усмехнулся он. — И сколько лет уже так? Не надоело?

— Нет.

Пошли все втроем по улице, Леся посередине. «Добрый вечер». — «Добрый вечер». Что ж, Зоя узнает раньше, чем они дойдут до дома?

— Знаете, я… Мне надо тут.

— В чем дело, Ваня?

— Руслан, проводи, пожалуйста, Лесю. Я в одно место зайду. Надо.

— Ваня! Ваня, ты куда?! — вслед.

Зачем же так отчаянно кричать? Пошел вперед быстро, не оглядываясь. Никуда ему не надо было, просто не хотел этой многозначительной паузы возле ее подъезда, «зайдешь — не зайдешь?», послушное отстранение Руслана. Черт, этот-то что себе думает?! Или и такая бывает любовь? Леся нужна Руслану, а ей нужен он, Иван Мукаев. Что недоступнее, то сердцу милее. Выходила бы замуж и оставила его в покое.

Пошел кругом, в обход. И к дому подошел с противоположной стороны. Вбежал в подъезд, на ходу снимая пиджак. Дома. Звонок.

— Зоя! Я очень устал, Зоя. Какой ужасный день!

— Сейчас, Ванечка, сейчас.

Стоял под холодным душем, чувствовал, что становится легче. Зоя гремела сковородками. Нет, это замечательно, когда женщина умеет хорошо готовить! Только сейчас почувствовал, как проголодался. Весь день не хотелось есть из-за жары. Пахло молодой картошкой, целиком сваренной в кожуре, а потом очищенной и обжаренной на сливочном масле. Уже успела понять, как он любит. Вообще она очень понятливая, Зоя.

Вышел из ванной, вытираясь полотенцем, она стояла у двери, ждала.

— В чем дело?

— Скучала.

Он улыбнулся, поцеловал ее сначала в карий глаз, потом в голубой. Все. Дома. Теперь уже легче.

После полуночи

Предыдущий день был ужасным, а этот выдался просто бестолковым. Не помнил, как дотянул до обеда, а потом Вэри Вэл два часа донимал насчет Хайкина. Почему он, Иван Мукаев, не хочет закрыть дело, признав виновным Игната? Подследственный вину свою не отрицает, чего ж тянуть? Ведь судебно-психиатрическая экспертиза установила серьезные отклонения от нормы, определила человека с больной психикой. Именно из таких, как показывает практика, в большинстве случаев выходят маньяки.

— Доказательств не хватает, — мямлил он.