– Три! – разозлился он. – Можете рассказать, как делается мазь, и я буду накладывать ее сам.

– Я бы так и сделала, но переизбыток травы слишком быстро уберет воспаление и слишком широко раскроет рану, а недостаток – вообще не поможет.

Это была наглая ложь, и следовало бы в этом признаться.

Нет. Не стоит. Пусть он хочет видеть ее как можно реже, но если они просто станут считать дни до свадьбы, сидя в отдельных комнатах, к лучшему ничего не изменится. Кроме того, чтобы ее тактика сработала, нужно по-прежнему ему помогать. И перестать реагировать на его оскорбления.

– Есть горячая вода для быстрого компресса? – спросила Брук.

– Вода подогревается уже два часа. Когда что-то требуете, приходите, чтобы это получить, вовремя.

Она проигнорировала грубость и отправилась за водой в ванную.

– В комнате немного жарко из-за камина, верно? – бросила она ему вопрос, скрывшись за дверью.

На самом деле жарко не было. Брук открыла окно, опустила маленькое полотенце в ведро с горячей водой и кинула его в чистую чашу, чтобы отнести к постели Доминика. Там она выжала полотенце и положила его на рану. Оно уже не было таким горячим, чтобы обжечь, но он этого не знал, и когда Брук прижала ткань к его бедру, зарычал на всю комнату. Брук приподняла брови и получила за это злобный взгляд.

Для того, чтобы отвлечь его, она спросила первое, что пришло на ум:

– Как скоро мы должны пожениться?

– Слишком скоро.

– Может, пока обойтись помолвкой?

– Нет. Принц очень непостоянен. Он может в любую минуту передумать, поэтому на важные дела, которые хочет непременно завершить, вводит временные ограничения. Он задумал вытянуть денежки из этого абсурдного соглашения, потому что пока не может заплатить долги. Думает, что один из нас откажется, а он запустит лапы в чьи-то сундуки. Ему не терпится скорее обогатиться, так что если мы не поженимся в назначенное им время, он добьется своего. Первое оглашение произошло вчера во время воскресной службы. Посланник позаботился об этом перед отъездом.

Ей стало нехорошо.

– Так у нас всего две недели? Поразительно, что он не привез специальное разрешение на брак, чтобы еще ускорить свадьбу.

– Привез. Я сумел оттянуть свадьбу из-за серьезности своего состояния, в чем он убедился самолично, поскольку мне пришлось принять его, лежа в постели. Это он предложил, чтобы вы оставались здесь на протяжении всего срока. Если вы уедете…

– Да-да, мы уже знаем вашу ситуацию. Но и моя точно такая же. Поверьте, я тоже не желала, чтобы так вышло. Как я уже говорила, мне очень хотелось поехать в Лондон, на свой первый сезон, но вместо этого меня бросили волкам, вернее волку. О, простите, полагаю, вам не нравится это прозвище.

– Не стоит пытаться спровоцировать меня, – мрачно предупредил он.

Сердце Брук пропустило удар. Когда у него делался такой хищный вид, это действительно пугало. Придется напомнить себе, что она не знает, на что он способен. Впрочем, стоит попытаться это выяснить.

Поэтому она набралась мужества и сухо заметила:

– Значит, провокации позволены только вам? О, подождите, это предполагает, что я все еще буду здесь, чтобы увидеть, что произойдет, если я приму ваш совет? Означает ли это, что вы не произнесете ни слова, чтобы со всем покончить? Значит, я права и перемирие – по-прежнему лучший путь для нас обоих.

Она схватила мешочек с травой и вернулась в ванную, чтобы сделать очередную порцию мази. Удивительно, что Вулф не ответил решительным «нет».

Снова подойдя к его кровати, она рискнула в очередной раз вызвать его ярость, спросив:

– Мы поженимся здесь или в Лондоне?

– Я отказываюсь планировать событие, в реальность которого не верю, – угрюмо процедил он.

Похоже, его ярость вообще никогда не утихает! Поэтому Брук быстро наложила мазь на раны и швы и протянула ему чистый бинт.

– Я снова вернусь после обеда. Радуйтесь, что я не требую разделять его с вами трижды в день. Но ужинаем мы снова вместе.

– Не опаздывайте, ведьмочка, иначе я уволю кухарку, – пообещал Доминик.

Глаза Брук вспыхнули. Она открыла рот, чтобы отчитать его за эту угрозу, но тут же снова захлопнула, не сомневаясь, что он сделает именно это, хотя кухарка была подругой его матери. Как отвратительно!

Брук наморщила носик:

– От вас воняет. Из-за жара вы постоянно потеете. Ванну вам принять пока нельзя, но это не означает, что камердинер не может вас обтереть.

– Вы смеете…

– Грязь на теле может помешать выздо…

– Если вы немедленно не уберетесь с глаз моих, я поделюсь этой грязью с вами!

Брук вылетела из комнаты, стараясь сдержать улыбку. Ничего страшного: она ведь не оскорбила его. От него действительно несет, и он, скорее всего, знает это. Просто ему не нравится слышать такое.

Вернувшись наверх после обеда, Брук встретила Гейбриела, выходившего из комнаты Доминика, и остановилась, чтобы спросить:

– Мне когда-нибудь покажут дом?

– Этот дом скоро будет вашим, так что можете бродить по нему, сколько хотите.

– Тогда расскажите об Элоизе.

– Зачем? – неожиданно насторожился он. – Не следует говорить о…

– Вздор, – перебила Брук. – Какая она была?

Гейбриел немного помолчал.

– Она была красавица… чудесная… – Слегка покраснев, он добавил: – Я сам был немного влюблен в нее. О чем она, конечно, не знала. Я так и не признался. Она была такая живая, веселая, энергичная, но и упрямая немного, и своевольная и могла быть такой же сорвиголовой, как ее брат. Любила скакать во весь опор, как Дом, эти двое вечно вместе мчались по пустошам, вернее пытались устраивать скачки. У нее также была своя парусная лодка, как у брата. Он купил ей лодку после того, как научил на ней плавать под парусом, и они устраивали гонки на воде. Она всюду увязывалась за Домом и мной, даже когда приезжали Арчер и Бентон – его лучшие школьные друзья. Она желала участвовать во всех наших проделках.

Слушая его, Брук пожалела, что не знала этой девушки. Элоиза Вулф, похоже, могла бы стать ей хорошей подругой. Брук понимала, что в ее компании всегда было весело.

– В ней было еще что-то особенное? – спросила она.

– Ей нравилось самой делать выбор, и это касалось всего: одежды, друзей, даже благотворительности. Леди Анна не всегда соглашалась с дочерью, но не могла запретить Элоизе покупать все, на что падал ее взгляд, потому что у той были свои деньги. Наследство от бабушки. Леди Анна – известная покровительница искусств, она поощряла Элоизу поддерживать достойные предприятия. Элоиза удивила нас всех, выбрав сразу три, – усмехнулся он. – Больницу в Йорке, церковный дом для подкидышей на окраине Лондона и дом для престарелых моряков в Скарборо. Не совсем то, что имела в виду леди Анна, хотя и она не могла отрицать, что все эти заведения достойны поддержки. Леди Анна в память о дочери и сейчас дает им деньги.