мной моё любимое мороженое. — Она просто злится.

— Но я же не хотела её обижать, — шмыгаю носом. — Я ведь считала это безобидной игрой, а Маша на меня теперь обижается. У меня и мысли не было тебя из семьи уводить, а тем более перейти черту с тобой. Я же не дура! И я ценю семью! Я бы никогда так не поступила ни с тобой, ни с Машей, ни с Катей и ни с кем! Ты мне веришь? — спрашиваю, и он кивает. — А она думает, что я на такое способна, по всей видимости.

— Она это понимает, — продолжает меня успокаивать друг отца. — Но Маша — идеалистка, и ей нужно время, чтобы принять тот факт, что этот мир не идеален и часто бывают такие моменты, которые идут против её принципов. И действия исходят от близких ей людей. Она простит тебя, когда примет этот факт.

— Когда? — не задаю вопрос, а ною в объятиях отца моей подруги. — Всё это время она меня избегает, трубки не берёт. Если Кристина со мной, то Маша не приходит или разворачивается на полпути. Помоги мне, Карим! Как нам помириться? Ты ведь её отец и знаешь лучше всех свою дочь!

— Она любит тебя, Роза! Всё будет хорошо! Приходи к нам завтра на ужин, и я вас помирю, — обещает, по-отцовски погладив по плечу. — Она отходчивая.

— Правда?! Помиришь?! — обнимаю его сильнее, радостная оттого, что всё получается, как я и хотела. — Я знала, что ты поможешь! Она всегда тебя слушает.

— Но я её не буду заставлять с тобой мириться, — предупреждает серьёзным тоном. — Я лишь дам тебе возможность. Дальше сама. Иначе никогда не поймёшь, что некоторые ошибки лучше не совершать. И вымаливать прощение — не лучшее занятие на свете.

— Конечно! Спасибо! — продолжаю обнимать его благодарно. — Маша просто очень много значит для меня, и я бы не хотела потерять свою подругу!

— И она не хочет тебя потерять. Поверь, я знаю, — выпускает меня из объятий. — А теперь ешь мороженое. Иначе растает.

— Да! — восклицаю и позволяю мужчине пересесть на противоположный диванчик и приняться за свой десерт.

Оглядываюсь назад, чтобы позвать официанта и попросить у него ещё салфеток, потому что все, что были на столе, я искромсала от нервов, но у двери замечаю Виктора.

Округляю глаза, а улыбка сама по себе возникает на моём лице, когда вижу его красивую, но серьёзную мордашку. Машу ему рукой и, добившись его внимания, зову к нам.

Недолго постояв на месте как истукан, он всё же принимает приглашение и какими-то злыми и тяжёлыми шагами идёт к нам.

— Виктор, здравствуй! — Карим встаёт и протягивает ему руку, но получает лишь осуждающий взгляд.

— Эй, — дёргаю его за футболку. — Пожми руку! Это же не вежливо! Сам же говорил, что старших надо уважать.

— Да! — соглашается он и коротко жмёт руку Кариму, продолжая странно смотреть на него. Да что с ним такое? — Чем занимаетесь?

— Беседовали с Розой, — отвечает Карим, сев обратно на своё место и вернувшись к своему чаю. — Обсуждали одну проблему, которую нужно решить как можно скорее.

— И с чем связана эта «проблема»? — Вик выделяет последнее слово, словно вкладывая в него иной смысл.

— С моей семьёй, — друг отца безразлично пожимает плечами, как бы отвечая и одновременно скрывая причину нашего разговора, за что я ему благодарна. Как-никак Карим не должен был узнать о споре. — Ничего страшного, Виктор. Мы сами разберёмся. Не переживай.

— Может, я всё же смогу помочь? — интересуется вредный парень, сев рядом со мной.

— Да не приставай ты к человеку, — пихаю его в бок. — Сказали сами, значит, сами. Ты мне тоже о своих проблемах не говоришь, продолжая их под завесой тайны держать. Вот и я тоже имею свои секреты.

— Тебя Настя ищет.

— Мама? — тянусь к сумочке и обнаруживаю сотню пропущенных звонков от мамы.

Ой-ой! Дома будет крышка! Чтобы придумать? Сказать, что… телефон потеряла и только сейчас нашла? Сказать, что у меня его отобрали, а потом вернули? Инопланетяне похитили меня, и пока опыты надо мной проводили, я ответить не могла?

Если я скажу, что вновь беззвучный режим включила, она меня убьёт. Честное слово. Мы вечно ругаемся из-за того, что он включается. А меня просто звук уведомлений раздражает. Вот и выключаю, а потом люлей от родителей получаю.

— Да, она, — скрипит зубами Виктор. — Поехали домой! — встаёт, не сводя взгляда с Карима.

— Сейчас мороженое доем и… —

— Я сказал, мы едем домой! — Есенский дёргает меня за руку и заставляет встать. Захватывает и мою сумочку. — А ты поезжай домой. К жене. Которая тебя очень любит! — и тянет в сторону выхода, даже попрощаться с дядей не даёт.

— Эй, ты чего? — шиплю на него по дороге, ударив по руке. — С ума сошёл?! Если у тебя день не задался, не надо всю агрессию на меня выливать. Я тоже живой человек, и мне обидно получать такое просто за то, что под руку попалась.

— Машина на парковке, — тяжело дышит, продолжая вести к своему внедорожнику. — Надеюсь, проблем у тебя больше не будет.

— Да что с тобой, Вик? Ты какой-то… как бык. Успокойся! Вдохни глубоко! Или в зал пойди и грушу побей!

— Я в порядке! Просто раздражает меня то, что на некоторые вещи я повлиять не могу, — отвечает и отпускает меня у своей машины. Достаёт ключи и на секунду отвлекается на свой телефон. Довольно ухмыляется и кидает на меня коварный взгляд.

Что-то мне это не нравится. Ой, как не нравится! Ничего хорошего мне этот взгляд не обещает…

— Ну что не так? — не выдерживаю тишины и злого молчания Виктора, который явно чем-то недоволен. А всю свою злость на мне почему-то вымещает, словно я виновата в том, что у него день не задался. Да, не прямо в лицо мне свой настрой выказывает, но я чувствительный человек, и его настроение меня угнетает.

Я хочу жить в счастье и гармонии. И главное, со своим лучшим другом. А не с вот этим вот…

— Нормально всё, — бурчит, продолжая везти нас домой.

— Ничего не нормально, — закатываю глаза. — Я же не слепая и вижу, что с тобой что-то происходит. И как твоего друга и очень близкого человека, меня это беспокоит. Мне тебя пожалеть хочется, Вик!

— Я просто устал. Вот и всё.

— Тогда отдохни! — восклицаю, активно жестикулируя руками. — Расслабься! Я тебе помогу! Давай поговорим о чём-то лёгком и приятном. О твоих друзьях? Ты же их любишь! Значит, будем о них!

— А что