– Не торчи без дела! Поднимай лоскуты и связывай узлом… Нет, лучше я. А ты кромсай эту простынку. Дождемся, пока дед отправится вниз за ключами, и вылезем.

Дед с грохотом спускался по лестнице. Выждав момент, когда шаги его стихли, мы стремительно ринулись к окну. Наташка собиралась опробовать спасательную «веревку» первой. И это было верным решением. Мало ли какие непредвиденные обстоятельства? В виде все того же чокнутого деда. Я сразу покорно замру. Наташка хотя бы успеет дать ему по уху. Если получится. Или заорать на всю округу. Если получится…

Подруга легко и изящно размахнулась в намерении сбросить бывшие постельные принадлежности вниз и невольно шарахнулась о стену. А я забыла отпустить второй конец импровизированной веревки и с готовностью пресекла ее стремление отлипнуть от стены. Морщась и потирая рукой левое предплечье, Наташка время от времени давала отдельные комментарии истории моего умственного развития. Но забыла, что иногда все, что не делается – к лучшему. А к лучшему было именно то, что наше узелковое макраме едва не угодило на темечко деду. Он торопливо пронесся мимо окна за угол дома. Очевидно, в свою резиденцию. И наверняка за ключами. Мы с Наташкой испуганно переглянулись – у душегубца имелись дубликаты всех ключей! Кого же пригрел на своем участке Серов?

Наташкины руки дрожали, но внешне она казалась спокойной. Даже в замочную скважину попала с первого раза и не забыла аккуратно закрыть за собой дверь комнаты Георгиновны. Ощущая в босых ногах необыкновенную легкость, мы слетели вниз, минуя разом по две, а то и по три ступеньки лестницы. Я успела напомнить подруге, чтобы она достала ключи, оставленные нам Мариной. Дедок хоть и сумасшедший, но не дурак, входную дверь открытой не оставит. Так оно и оказалось. Под ноги попалась пустая бутылка из-под минеральной воды, и я ее отфутболила под стол. Душегубец пивом не баловался. Заботится о своем здоровье! Не жалея чужого…

Пара секунд, отделявших нас от финишной прямой – калитка не была закрыта, показались часом. Выпустив нас на крыльцо, дверь самостоятельно закрылась. Уже на бегу, мы услышали щелчок замка.

Бегать с такой скоростью мне еще ни разу не приходилось, причем босиком и не разбирая дороги. Пожалуй, она зашкаливала за восемьдесят километров в час. Во всяком случае, вовремя притормозить рядом с машиной я не смогла, метров десять-пятнадцать дала лишку. А может, и больше – не считала. Наташка догнала меня уже на машине, буквально на ходу я влетела на сиденье, и мы, забыв развернуться в обратную сторону к Москве, покатили прямо. Остановились только у песчаного карьера, рядом с которым дорога поворачивала налево, в Латкино. Оттуда ехал «МАЗ» с прицепом, явно не в карьер, поскольку был груженный то ли грунтом, то ли навозом, да и оснований не верить сигналу поворотника не было. Мы обрадовались попутному транспорту, как родному.

– Сейчас развернемся, пристроимся за ним и незаметно проскочим опасный участок, – повеселела Наташка, до этого жаловавшаяся на неудобства, чинимые босоногостью, и поправила съехавший набок парик. Он тут же съехал на другую сторону. – Ну и фиг с тобой! – равнодушно бросила ему подруга, стянула с головы и зашвырнула на заднее сидение.

«МАЗ» ехал не торопясь, с достоинством, но даже это обстоятельство не рассердило Наталью. Обгонять его она не собиралась. А надо бы! Этот грунтовоз остановился ровнехонько у участка, расположенного следующим за Серовским, и в попытке въехать в ворота перегородил своим прицепом дорогу. Наша машина беспомощно выставилась на обозрение всех желающих. Одним из первых в их числе оказался наш легкий на ногу сбрендивший дед-самурай, обеспокоенно выскочивший из калитки босиком. Не хуже нас. Так спешил с нами разделаться, что даже тапки потерял. Кепочку тоже. Хотя маечку сменить успел – с голубой на черную. Ясное дело, на темном фоне наша невинно пролитая кровь не была бы слишком заметна. Детально рассматривать худощавого Самурайца не хотелось. Отметив усы и бородку клинышком, я закрыла глаза. Мне невольно захотелось впасть в детство – исключительно габаритами, но вместо этого я вытянулась, как натянутая струна. Только не горизонтально, а вертикально, ощутив париком обшивку крыши. Это напомнило мне Наташкин недавний поступок, и пока дед глазел на прицеп, я добровольно прозрела, торопливо стянула с себя надоевшее головное покрытие и быстренько сунула его под себя. Зато Наталья, перегнувшись пополам, достала и опять напялила свой парик. Это ее окрылило – начала мыслить по-новому. Дав задний ход, она развернулась в обратную сторону. Дед молниеносно оглянулся и провожал нас глазами до тех пор, пока оставался в зоне видимости. Только доехав до деревни Латкино, мы поняли любопытство Самурая – деревня была тупиковой. Сразу за последним домом асфальтовое покрытие заканчивалось разворотом с будкой, символизирующей автобусную остановку. Дальше был лес. Так или иначе, возвращаться нам пришлось бы старым путем.

– Если бы у нас были крылья! – с тоской проронила Наташка, собираясь всплакнуть.

– Завтра и будут, – постаралась я утешить подругу.

– Помолчи, а?

– Ну, как хочешь. Хотела предложить хоть какой-то выход из ситуации…

– Так предлагай! Крылья у нас подрезаны.

– Тогда слушай и не перебивай. Дед наверняка насторожился: мы, вместо того чтобы спокойно подождать, пока «МАЗист» развернется и освободит проезд, резво покатили обратно, надеясь выехать другой дорогой и не зная, что Латкино – тупик. Следовательно, здесь в первый раз. Понимаешь, что он о нас подумал?

– Не дурнее деда!

– Давай попробуем доказать, что мы – это не мы. То есть не сбежавшие у него из-под носа жертвы. Главная наша задача на данный момент – незаметно удрать, а там будет видно.

– Ты предлагаешь перекрасить машину?

– Ни в коем разе! Просто заляпать номера грязью. Надеюсь, он не успел их разглядеть, но все-таки… После этого я заберусь на заднее сиденье и улягусь там человеком-невидимкой. Ты нацепишь мой парик и уверенно поедешь мимо серовского коттеджа. Со свистом.

– Лучше без свиста. И номера можно не ляпать, а подрисовать – тушью для ресниц. А еще у меня в бардачке белая «мазилка» есть. Борина. Однажды он «на ходу» свои документы правил, неточности замазывал, и флакончик оставил, наказав прихватить домой. Как чувствовала, что пригодится, не прихватила! Месяц валяется.

Номера разрисовали в лучшем виде, на большой скорости подделки не разберешь. Правда, имела место некая несогласованность в действиях, вследствие чего передние не соответствовали задним, но Наталья этому обстоятельству от души порадовалась: пусть самураец считает, что совсем окосел.

К дачным участкам подъезжали с опаской. Воображение рисовало ужасные картины: большой противотанковый ров, разрезавший ровную ленту шоссе поперек, по другую сторону рва – дед с гранатой, непринужденно опирающийся на прихваченную с собой калитку забора…

Действительность оказалась много хуже. Освободившийся от груза злополучный «МАЗ» не нашел другого времени для выезда с территории участка. Разворот дался ему много хуже, чем в первый раз. Мало того, что он снова перегородил шоссе подобно гигантскому шлагбауму, так еще и повредил металлическую секцию забора. Свернувшись калачиком на заднем сиденье, я слышала с улицы громкие возмущенные голоса дачников, сдобренные Наташкиными комментариями. Совершенно безопасными, поскольку деда среди участников стихийного собрания не было. Зато он был в другом месте – с балкона второго этажа вооруженными биноклем глазами внимательно изучал обстановку на дороге. Наташка его не видела.