Пришла очередь Эвелины фыркать.

— Ладно, хорошо, допустим, я пролезу. И что дальше?

— Твой резерв восстановится к утру?

— М-м, почти.

— Утром вернутся егермейстеры. Я задержу их, а ты сбежишь. Используй магию. Хитрость. Ум. Что угодно. Не останавливайся. Убивай, если придется.

— Но я ни за что не справлюсь одна! А как же Райли!

— Ты знаешь, где его искать. Где искать нас.

Следовало признать: это хоть какой-то план. Но у Эвелины сердце застывало от ужаса и волоски на теле вставали дыбом от мысли, что придется продолжить путешествие в одиночестве. Где спрятаны остальные три артефакта — загадка. Она может разыскивать их год, два и все равно вернуться с пустыми руками.

И потом, о планах демона ей до сих пор ничего не известно. Что если, заполучив камни, он развеет людей прахом? Папа говорил, что в артефактах сосредоточена могучая сила.

— Зачем тебе артефакты, Дегар? — тихо спросила она.

— Слишком сложно. Долго объяснять. Времени нет, улиточка. Слово сына Джалгарра нерушимо. Вот тебе мое: я не причиню зла людям.

Эвелина, сузив глаза, вперила взгляд в демона, но на невозмутимо-спокойном, хоть и бледном, осунувшемся лице, невозможно было прочитать ни единой эмоции.

— Что же, — устало выдохнула она. — Если другого выхода нет… Но если все получится и я сумею уйти, я даже не попрощаюсь с Райли…

— Я могу его разбудить, — помолчав, произнес Дегар. — Ненадолго. Он очень слаб.

— Можешь? — ахнула Эвелина. — И раньше мог? Когда тебя там… Когда ты… в цепях… Если бы магистр Куин увидел, что Раулар жив, тебя не стали бы мучить!

Демон долго не отвечал, наконец произнес:

— Очнуться в цепях. С вывернутыми руками. Открыть глаза и увидеть раскаленный металл.

Неужели пожалел заклятого врага? Но если Эви вслух предположит такое, то снова услышит хмыканье и увидит кривую ухмылку.

— Он бы рассказал о камнях, и не пришлось бы просить дважды.

«Ах вот оно что…»

Впрочем, Дегар был прав: Райли от ужаса немедленно бы разболтал все, что знал об артефактах. Всю жизнь короля оберегали и защищали, он совсем не привык к трудностям… Эви вздохнула и подумала, что как бы она сейчас ни скучала по Раулару, находиться рядом с невозмутимым демоном было как-то спокойнее.

И все же она скучала. Как же сильно она скучала по этому балбесу!

— Разбуди, — попросила она.

И зажмурилась: не хотела видеть растерянность и страх на лице Райли, когда тот очнется.

Король шумно вздохнул, охнул: почувствовал боль от ожогов.

— Эви? Эви, где мы? Что происходит?

Голос Раулара был голосом перепуганного мальчишки. Если бы Эвелина могла дотянуться сквозь прутья решетки, она бы схватила друга в охапку и погладила по голове. Как тяжело сказать первые слова. С тех пор, как егермейстеры вырубили Райли на постоялом дворе, случилось столько событий! И все это время рядом с ней был Дегар.

Эвелина набрала в легкие побольше воздуха. «Ашарр саар!» — мысленно приказала она себе. Фраза на языке демонов бодрила сильнее, чем на человеческом.

Райли стоял, согнувшись в три погибели, прижимал ладонь к ожогу на груди и уже был готов отправиться в спасительный обморок — подальше от неприятностей и боли.

— Райли… О Райли…

Эви протянула руки сквозь прутья решетки, и он, доковыляв, обнял ее в ответ. Раулар был весь мокрый от пота, плечи вздрагивали от подавляемых рыданий. Так и в детстве: обиженный или испуганный Райли сначала боролся со слезами — плакать не к лицу мужчине и будущему правителю, — а потом сдавался и ревел белугой. Эвелина не должна допустить, чтобы он разрыдался. После, вспоминая эти минуты, Раулар никогда не простит себе слабости.

Она могла бы рассказать о предательстве Гизеллы, о вероломном поступке Сигизмунда, который обвинил ее в краже рубина, о том, что они в подвалах замка и вместе с ними здесь находится отряд егермейстеров. Могла признаться, что надежды почти нет, но… не стала.

— Райли, посмотри на меня!

Она взяла его лицо в ладони: Райли так скорчился, что дотянуться оказалось несложно. Почувствовала влагу на щеках, и сердце защемило от нежности. Если и был ей кто-то дорог в этом мире кроме родителей, то только он — мальчишка, с которым она выросла вместе.

— Все хорошо, Райли, все хорошо, — пробормотала она, не зная, какую выдумать ложь, чтобы спрятать неприглядную правду. — Мы почти выбрались. Ты отдохнешь немного, а когда придешь в себя, все наладится, обещаю!

Раулар прижимал ее к своему горячему, пахнущему железом и кровью телу. Если бы не решетка, стиснул бы так, что и дыхание вон. Он хватался за Эви, будто самого Райли уносило штормовым ветром, а она могла его удержать.

— Все будет хорошо, — повторила Эвелина.

Притянула к прутьям и принялась целовать в мокрые щеки, опухшие веки, виски.

— Эви?

— Тихо, тихо, глупыш. Тихо. Ничего не бойся.

Она сама боялась до полусмерти: впереди неизвестность и долгая одинокая дорога. Кто бы ей сказал, что все наладится! Кто бы стал ее якорем посреди урагана…

Райли нашел ее губы.

Он так давно надеялся поцеловать Эви, не оставлял попыток с того памятного дня семь лет назад. То шуткой, то уговорами, то изобретал надуманные поводы:

— Смотри, Эви, мы вместе прошли под ветвями ивы, священного дерева Пресветлой, и теперь обязаны принести ей в жертву поцелуй!.. Эви, сегодня праздник летнего солнцестояния: если парень в этот день поцелует девушку, то ее весь год будет сопровождать удача!

А то и прямо заявлял:

— Морковка, когда ты уже смиришься с тем, что я твоя судьба?

— Короли не женятся на помощницах. К тому же я не благородных кровей. Это тебя не смущает? — так же честно отвечала ему Эви.

— Браки королей — условность. Это совсем не то же, что любовь. А тебя я буду любить всегда!

— М-м, то есть ты будешь любить меня, а женишься на другой? Какое заманчивое предложение!

— Эвелина!..

— Эвелина? — эхом отозвался Раулар из настоящего.

Поцелуя еще не случилось, король остановил его, чтобы получить разрешение. Эви чувствовала его дыхание, видела внимательный взгляд серых глаз. Нужно ответить «нет», иначе это будет нечестно. Но Эвелина знала, что эта маленькая уступка с ее стороны подарит Райли желание жить.

И кивнула. Едва заметно, будто случайно. Так, что это можно было истолковать и как согласие, и как отказ. Раулар увидел согласие…

Неловкий и странный вышел поцелуй. Губы Эви сделались солеными от слез короля, решетка мешала объятиям, руки соскальзывали с обнаженных плеч, задевали раны. Случайно, не нарочно. И Эвелина сама вздрагивала, и вздрагивал Райли, но не отнимал губ, лишь глубоко вдыхал, будто хотел вобрать в себя всю Эви целиком — ее запах, ее вкус… Его пальцы искали опору и наконец сомкнулись за спиной Эвелины в кольцо: «Не отпущу, не отдам…»