настоятелем его дядя, тоже Федор Ушаков – прославленный старец. Имение Ушакова здесь не сохранилось, но в советскую пору поставили стелу на его месте. Зато в Санаксарском монастыре еще целы кельи, где неделями и месяцами жил самый известный в ту пору человек на планете. Жил в полной тишине и молитве, изредка трудясь с монахами на послушаниях и жертвуя свое состояние на восстановление святыни, строительство местных школ и богаделен.

Такой же малоизвестной, но пламенеющей молитвенной святой жизнью жил и Александр Суворов.

Он оказался в Крыму за 15 лет до ушаковских побед – уже с репутацией непобедимого командира, который принудил к миру Польшу, одержал ключевую победу (при Козлуджи) в предыдущей русско-турецкой войне, подавил крестьянскую войну в России.

В Крыму в 1778 году он не дал высадиться турецкому десанту: силами шести батальонов он настолько быстро (в течение ночи) возвел по берегам Ахтиарской бухты оборонительные укрепления, что изумленные турки предпочли отплыть подальше от полуострова.

Место его ставки в нынешней Евпатории – тогда Гезлеве – находилось между сохранившимися до сей поры мечетью Хан-Джами и собором Св. Николая. Он победил чуму в городе, отремонтировав бани и городские фонтаны и введя обязательное пятикратное омовение под руководством мулл для горожан и солдат гарнизона, независимо от вероисповедания. За это от местных христиан начали поступать жалобы на Суворова, что он «обасурманился и знает язык не только крымских татар, но и турок». Мусульмане тоже жаловались, но на другое: на громкий колокольный звон и частое пение Суворова в церковном хоре. У этого собора, в сквере им. Караева, теперь стоит памятник полководцу (и певчему).

Человек, не проигравший в своей жизни ни одного сражения, вот так объяснял свою «науку побеждать»:

«Молись Богу! От него победа. Чудо-богатыри! Бог нас водит, Он нам генерал»; «Божия помощь быстрее мысли воину доблестному, посему просящего в бою пощады – помилуй, кто мститель – тот разбойник, а разбойнику Бог не помощник!»

Для воинов Суворова была обязательная молитва: «Пресвятая Богородице, спаси нас. Святителю Отче Николае чудотворче, моли Бога за нас». Полководец настаивал: «Без сей молитвы оружия не обнажай, ружья не заряжай, ничего не начинай».

Сам он ни одну баталию не начинал без молебна. Иногда объявлял перед сражением пост. Например, началу штурма крепости Измаил, которую турки считали неприступной, предшествовали три дня поста. Это была одна из самых сокрушительных побед в нашей истории. Неприступную крепость, на штурм которой, по признанию Суворова, «можно было решиться только один раз в жизни», взяли в несколько утренних часов.

Бились турки отчаянно. Даже когда крепостные стены уже пали, они поджидали русских на каждой улице, в каждом доме. Остаток турецких защитников оттеснили в прибрежные плавни суворовские егеря. Стоя по колено, а то и по пояс в воде и грязи, воины бились только холодным оружием: перезарядить мушкет в болоте было невозможно. Егеря обступили их кольцом со всех сторон, убивали шквалом быстрых, страшных и неумолимых штыковых ударов. Отчаянно отбиваясь, остатки войска турок не имели ни малейшего шанса выжить.

Потери турок были огромны, одних убитых оказалось более 26 тысяч человек. В плен взято 9 тысяч, из них на другой день 2 тысячи умерли от ран. Из всего гарнизона спасся только один человек: легко раненный, он упал в воду и переплыл Дунай на бревне. От трупов город очищали потом больше недели.

У русских было убито 64 офицера (1 бригадир, 17 штаб-офицеров, 46 обер-офицеров) и 1816 рядовых; ранено 253 офицера (из них три генерал-майора) и 2450 низших чинов. Общие потери русской армии составили 4 тысячи человек убитыми и 6 тысяч ранеными.

Последовал мирный договор, по которому Крым и Кубань окончательно были закреплены за Россией, а день этой битвы, 24 декабря, и теперь празднуется как День воинской славы России.

А вот еще один бой Суворова. В день Покрова Богородицы 1 октября 1787 года турецкий десант в количестве 6 тысяч человек высадился на Кинбурнской косе, чтобы атаковать русскую крепость Кинбурн. Суворов в это время присутствовал на праздничной обедне в походной церкви. Ему дважды докладывали о безобразиях на подведомственной территории, но он не покинул службу. На извещение о высадке неприятеля отвечал: «Пусть все вылезут!»

Суворов не только достоял на литургии, но и дал туркам совершить свой полуденный намаз и омовение… После чего и приступил к обороне. Потерпеть поражение туркам было нельзя: султан велел казнить всех очаковских военачальников, если это произойдет, что, кстати, и было исполнено.

Крепость Кинбурн защищали 1000 суворовских пехотинцев и 4 казачьих полка. Чуть позже на помощь подошли 10 эскадронов легкой конницы. В результате из 6 тысяч турок спаслось 700 человек. Из 600 пленных выжила сотня – остальные умерли от ран. Погиб командующий Юс-паша. Русские войска убитыми потеряли 200 человек, ранеными – 800, и сам Суворов дважды был тяжело ранен.

После победы солдаты преподнесли своему отцу-командиру купленное в складчину роскошное Евангелие, весившее тридцать восемь фунтов, и огромный серебряный крест. А сам Суворов в честь победы велел построить на косе церковь Покрова Пресвятой Богородицы – сейчас ее снова открыли и реставрируют.

На севере, юге, западе и востоке Центральной России стоят, образуя крест на карте, храмы, построенные Суворовым. Один из них – храм Святого Георгия Победоносца в Новой Ладоге. Суворов возводил его, будучи командиром Суздальского полка здесь. Собственными руками носил бревна для строительства и изготовил для храма крест-распятие. Вокруг церкви он возвел мазанки под лазарет и школы для солдатских детей.

Другая его церковь – Казанская, в селе Ундол, которое сейчас вошло в город Лакинск Владимирской области. В здешних землях Суворов был помещиком. На свои деньги он благоустроил этот храм, возвел приделы св. Сергия Радонежского и Николая Чудотворца, теплую трапезную.

В храме полководец, заботясь об умножении местного населения, венчал своих дворовых людей и вообще горячо пекся о них. Например, допытывался у старосты и крепостных крестьян, как могли они допустить такое, что у крестьянина Михайлы Иванова всего одна корова!

Только после смерти Суворова узнали, что он посылал ежегодно к Святой Пасхе в петербургскую тюрьму несколько тысяч рублей на выкуп неимущих должников. А вот как описывали его жизнь в другом имении – в селе Кончанском (Новгородская область):

«Он вставал за два часа до света, пил чай, обливался водою, на рассвете шел в церковь, разжигал свечи, кадило, звонил в колокола на колокольне, прислуживал на заутрене и обедне, сам читал и пел, в свое время шел к вечерне».

Почти в границах Москвы находится село Рождествено-Суворово, еще одно наследное имение графа Суворова, место паломничества нахимовцев и