Величко долго брел по асфальтовой аллее, разрисованной желтыми и бордовыми листьями. Над аллеей разрослись древние дубы, набирались сил молоденькие жиденькие клены, сорный подлесок. Величко шел, куда несли ноги. Дождевые капли срывались с мокрых листьев и, подхваченные сырым ветром, летели вниз. Народа вокруг никого. Впрочем, чего тут шататься живому человеку? С какой радости или по какому делу?

На кладбище давно не хоронили, делая редкие исключения для всяких важных шишек и членов их семейств. На самом деле Василий Сергеевич искал поворот к могиле матери. Вот, кажется, здесь.

Стоящая на круглом гранитном постаменте плачущая дева печально горбила каменную спину, уткнувшись в ладони миловидном личиком. Из спины девицы росли небольшие потемневшие от времени крылышки. Величко свернул направо, на тропинку, петлявшую среди могильных оград. Потом повернул налево. Вот она, могила матери.

Ограда местами поржавела. А внутри ограды нет никаких плачущих дев и гранитных стел. Только покосившийся железный крестик с едва различимой фамилий, датой рождения и смерти. И листьев нападало – целый желтый сугроб. Величко раскидал листья ногой, выровнял криво стоящий крест. Ничего, заведутся в кармане хоть какие-то деньги, придет сюда поправит загородку, покрасит ее. А пока – и так ладно.

Он вытащил из кармана плаща чекушку, ногтем большого пальца подковырнул пробку. Все-таки день рождения, пусть на душе будет немного веселее. Припав к горлышку, в три больших глотка опустошил содержимое пузырька. Вытащил из кармана кусок ставриды, завернутый в носовой платок.

– Да, мать, у меня сегодня день рождения, – сказал он вслух. – Сорок четыре годика брякнуло.

На пару минут он задумался: что было хорошего в его прожитой жизни, в этих сорока четырех годиках, которые брякнули именно сегодня, в будний серый день. Друзья? Мура это все. Друзей в природе не существует, их заменяют собутыльники. В прошлом – одни ошибки. А в будущем? Все те же ошибки, похожие на старые. Ни жены, ни детей. Хотя, если разобраться, жена и дети – тоже мура на машинном масле. Одни алименты с этими детьми и женами.

Главное – совершенно нет денег. Вот проблема.

Подведя горькие итоги, он размахнулся, забросил пустую посудину подальше. Вот и все, сыновний долг отдан. Прикрыв калику на сухую ветку, он вышел на тропинку, решив не возвращаться той же дорогой, пройти в обратном направлении, там должна быть автобусная остановка.

Величко прошел длинной аллеей и тут неожиданно наткнулся на совсем свежее захоронение, чуть не час назад кого-то закопали. Высокий холм черной земли весь заставлен венками. Величко прочитал надпись на ленте одного из венков: «Любимой бабушке от вечно любящих внуков».

Как же, любящие внуки… Они, небось, в данный момент делят бабкины тряпки, золотые побрякушки и собачатся друг с другом. Величко осмотрел могилу внимательнее. Много живых цветов, совсем свежих.

Он выбрал три букета, самых пышных, красивых, стряхнул землю. И, довольный неожиданной удачей, зашагал к выходу. Народу почти не попадалось. Невдалеке от ворот на пластиковом ящике из-под бутылок устроилась старуха нищенка. Аккомпанируя себе на гармошке, она тянула жалобные кладбищенские песни. Слушателей у старухи не было. Величко порылся в кармане плаща, выгреб несколько мелких монет и положил их в протянутую старухину ладонь.

– Поешь песни целыми днями, – сказал Величко. – Жизнь у тебя, видать, веселая.

– Куда уж веселей, – ответила старуха.

Величко пришлось проторчать битый час под жестяным навесом над воротами кладбища, пока не нашлись покупатели на два букета цветов. Третий букет он решил оставить себе.

* * *

Величко вернулся на квартиру своей сожительницы Галины Грибовой только к обеду. Но обедом в дома не пахло. Все как обычно. Галина вечно растрепанная в грязноватом халатике вышла в прихожую, почесывая спину, и приняла из рук кавалера роскошный букет белых роз.

Видно, все утро провалялась на диване и теперь боролась с плохим настроением, зевотой и собственной ленью, которая не знала границ. Может, даже не умывалась с утра.

– Надо же, какие нежности при нашей бедности, – Галина повертела букет в руках, не зная, что полагается делать с цветами. – Дома жрать нечего, а он деньги на пустяки выкидывает. Стырил цветы что ли?

Величко скинул плащ, переобулся в домашние шлепанцы, готовые развалиться от ветхости.

– Купил я цветы. Сегодня у меня день рождения. Ну, вот решил отметить.

– Тогда поздравляю. Только не знаю чем. Может, в постель пойдем?

Величко отрицательно покачал головой.

– Сегодня мне это в лом.

– Тебе это всегда в лом. Тебе никогда не хочется.

Галина раскрыла пасть для нового зевка.

Проворчала еще что-то невнятное, почесала задницу и сунула цветы в банку, даже не налив в нее воды. Величко, как всегда готовый молча выслушивать пустые бабьи упреки, на которые не обращал внимания, подумал: может, хоть сегодня чаша сия его минет. Обойдется без бабьей трескотни.

Он молча ненавидел эту женщину, вздорную и тупую. Кажется, Галина платила ему той же монетой. Но уходить отсюда, с этого лежбища, было некуда. Приходилось терпеть.

Все упреки Галины в основном касались единственной проблемы – но главной. Величко, сколько не мыкался, сколько не обивал казанные пороги, не мог найти работы. Трудно устроиться даже землю копать или таскать мешки, если нет прописки. А из документов в кармане Величко только справка об освобождении. Длинная портянка, засаленная чужими руками. Сто раз показанная разному начальству и сто раз отвергнутая с добрым человеческим советом: «Вытри этой ксивой свою задницу».

…Он пошел на дело от полной безысходности.

Судя по наводке, квартира принадлежала богатому бизнесмену, оптовому торговцу зубной пастой и стиральным порошком. Хозяин в отпуске с любовницей, где-то в теплых странах греет геморрой. Больше на хате никого. Настроение прекрасное, погода шепчет. Этот шепот природы похож на шуршание крупных купюр в кармане.

Величко действовал по уму, без суеты и спешки. Хорошенько прозвонил квартиру, вырубил в подъезде телефоны перед тем, как взяться за отмычку. Он закрывает за собой дверь, прислушивается. Темная просторная прихожая тиха и таинственна, как кладбище рождественской ночью.

И тут вспыхивает верхний свет. Неизвестно откуда выскакивает этот мужик в майке без рукавов и длинных, ниже колен, трусах. Глаза ошалелые, изо рта пена. И держит в правовой руке… Величко присмотрелся внимательнее, что за предмет держал хозяин. Не нож и не пушка. Беспортошный бизнесмен держит в руке трехцветный тюбик с отвинченной крышечкой.

Величко рисковал получить в лоб струйку зубной пасты или крема для бритья. Да, все это надо было видеть. Сперва стало смешно, а потом хозяин заблажил, как худая баба. Надо было что-то делать. Тут миром не решишь…

Вот он – полный облом. Хозяин почему-то дома, из ценностей – только коробки со стиральным порошком и этой клятой зубной пастой.