Молчу. Просто смотрю на Полину и не двигаюсь. Чувствую себя роботом. Тем самым, которым она меня окрестила. Сейчас ведь не знает, как горит в груди. Да и не нужно ей знать. Больше не нужно.

— Миша, — улыбается, будто и правда все в порядке. — Я надеюсь, что ты когда-нибудь встретишь ту самую вторую половинку и полюбишь. Потому что любить — это на самом деле прекрасно. Это самое важное. Будь счастлив, Миша. Я тебе этого от всей души желаю.

Полина ушла, а у меня в сознании еще долго стояли ее последние слова. Очень долго. Не день, и не два. Неделю, месяц, год… Сразу после отмены свадьбы улетел в Майами. Казалось, как и раньше, включился в подготовку к бою. Но что-то было не так. Проходило время, а какой-то участок в груди так и оставался пустым. Не хватало… Не хватало самого главного.

Первый раз вернулся в Москву полгода спустя. Намеренно с Полиной встреч не искал. Как бы это выглядело? Но узнал из чужих разговоров, что нет ее в городе. Странно, что Егор Саныч одобрил перевод во Владивосток. Сам я не видел в этом логики и хоть какой-то рациональности. Но кто я такой теперь, чтобы комментировать?

— Миш, может, позвонишь Полине? — выдвинула однажды мама.

— Зачем?

Я правда не понимал. Что обсуждать?

— Как зачем? Тебе что, совсем нечего ей сказать? Зачем же ты собирался на ней жениться?

— Сейчас какая разница?

— Миша, — в голосе мамы появились непривычно твердые нотки. — Я ведь понимаю, что Полина была для тебя в какой-то мере исключительной. Почему тебе так трудно это признать?

— Я признаю, — ответил невозмутимо. — Была. Как это влияет на ситуацию сейчас?

— Я уверена, что еще есть шанс все наладить, — заявила мама. — Если ты, конечно, этого хочешь.

— Чего хочет? — в гостиной появился папа.

— Вернуть Полину.

— Мам, прекрати, — отмахнулся я. — Это даже звучит убого.

— Полина молодая, Миш. Если и отменила свадьбу, могла ведь сгоряча.

— Вот именно, что молодая. В этом состояла моя главная ошибка. Она не была готова к замужеству, — озвучил свои мысли только для того, чтобы раз и навсегда закрыть эту неприятную тему.

— Может, нам всем стоит наведаться во Владивосток? — подкинул идею отец.

— Вы можете лететь куда угодно. Я пас. Хорошего вечера.

Однако стоит признать, находиться в Москве было тяжело. Я не думал о ней, но во многих местах маячили навязчивые ассоциации. Казалось, что она где-то рядом, что вот-вот появится… Поэтому новый выезд за границу я принял, как никогда, охотно. Задержался там и после боя. Не видел необходимости лететь домой. Родители и сестры достаточно часто навещали. С Аравиными связь оборвалась. Отношения, как ни суди, испортились. Нет, они не ненавидели меня. Но во время редких встреч вели себя более чем холодно.

Только Даниил, один из братьев принцессы, однажды резко высказал мне, возможно, все то, что другие не решались.

— Миша, ты поступил с Полиной, как подонок.

Я, безусловно, не понял, чем конкретно заслужил столь резкую характеристику. Ошибки были, признаю. Но я ведь ее не бросал. Решение принадлежало исключительно Полине. Однако затевать спор и кому-то что-то доказывать — не мои методы. Когда младший Аравин отказался даже руку мне подать, молча развернулся и ушел.

Сильнее всех сокрушалась бабуля.

— Книга останется недописанной. А так ведь все хорошо начиналось!

На это я тоже не реагировал. Приучился на все смотреть так, словно мне и в самом деле плевать. Так было безопаснее всего. Спокойнее.

С момента неудавшейся свадьбы прошло больше двух лет. Все утихло и забылось. Так я думал, пока не получил от Саульского странное сообщение, с просьбой срочно прилететь во Владивосток.

Полина

— Егорка, беги сюда, сынок, — приседая, маню малыша руками. — Топай к маме скорей.

Счастливо смеюсь, когда маленькое чудо без раздумий влетает в мои раскрытые объятия. Прижимаясь к темным волосикам сына, вдыхаю родной запах.

— Мама, мама… — повторяет мой любимый малыш. Лучшее слово на свете. — Почему ты так долго?

Отстраняюсь, чтобы восстановить зрительный контакт. Заметила, что это усиливает связь и улучшает понимание.

— Сердечко мое, я по тебе тоже весь день скучала, но нужно было решить очень-очень важные дела. Тебе же было весело с бабушкой и дедушкой?

— Дедушка меня катал! Много раз!

— Как здорово! — восклицаю, поддерживая энтузиазм сына.

Снова его обнимаю. Прижимаю крепко-крепко. Когда встречаюсь взглядом с мамой, и ей улыбаюсь. Они с папой только вчера прилетели. Останутся на целый месяц. Радуюсь не только помощи, но и возможности провести время вместе.

— Он так вырос, — замечает мама, поднимая малыша на руки.

Входим в мою спальню вместе. Папин голос слышим из гостиной, он с кем-то по телефону разговаривает.

— Вырос, да?

Быстро расстегиваю боковую молнию и скидываю платье, чтобы натянуть шорты и свободную футболку.

— Очень! Казалось бы, полтора месяца не виделись, но скачок разительный. И словарный запас увеличился.

— А это, наверное, эффект развивайки. Егору там очень нравится. Я тебе говорила?

— Да, говорила. Он очень общительный.

— Прям как я, — смеюсь.

— Прям как ты, да, — поддерживает мама с улыбкой. — Но, знаешь, Миша в детстве тоже был достаточно открытым ребенком.

Я сходу отворачиваюсь. Делаю вид, что убираюсь. На самом же деле попросту прячусь.

— Угу… Слышала такое, — бормочу себе под нос.

— Полина? — зовет мама тихо, но настойчиво.

— Что? — отзываюсь, не оборачиваясь.

Выгребаю из-под кровати конструктор и несколько разноцветных мячиков.

— Когда ты скажешь ему?

— Когда буду готова, — отделываюсь заученной фразой.

— Полин, Егору полтора года, — напоминает мама. — Тихомиров имеет право знать о сыне. В конце-то концов! Он и так уже очень многое упустил. Так нельзя, Полина.

— Тише, мам, — шикаю я, поглядывая на сына. — Егорка, иди, спроси дедушку, когда будем собирать новый конструктор.

— Хорошо, — подскакивает малыш.

Когда выходит из комнаты, поворачиваюсь к маме.

— Я все понимаю, мам… Понимаю, что затянула, — притискивая ладонь к груди, качаю головой. Прерывая разговор, кричу через всю квартиру: — Пап, он с тобой?

Всегда волнуюсь, что малыш не дойдет, на что-то отвлечется, или папа просто не обратит внимания, что внук под его опеку перешел.