Аодх придвинулся ближе, положил на мою спину тяжелую лапу и лизнул в шею.

– Это что? Спасибо?

Промолчал. Ну и ладно, мне тоже не до разговоров. Выбрала один аригало, уничтожила быстренько, запила водой и напоила дракона. Ничего не делала толком, а руки болели, лопатки ныли, ноги по-прежнему не признавались, что они есть. Я легла и попыталась расслабиться. И, наверное, мне это удалось, потому что я не сразу почувствовала некое движение под своим животом, зато когда драконий хвост водрузил меня поверх своего хозяина, поняла, что и раньше не сама бросилась обниматься. Но возмущения у меня это не вызвало. Он – дракон, я – дракон, а драконы делают что хотят, хотя папа, наверное, прав, и кое-кто немного забыл о приличиях.

«Папа всегда прав», – послышалось сквозь ропот дракона.

– Тихо, – шикнула на чешуйчатого.

Он замолчал, а вот его своевольный хвост начал бить по пещерному полу.

– Тихо! – шикнула снова.

Хвост послушно прижался к полу. Наверное, мы с драконом все-таки идеальная пара – все понимаем, все делаем, пусть и доходит не с первого раза.

«Завтра подкину вам передачку», – хохотнул отец, и поди разбери, что его развеселило.

Я заподозрила худшее, и не потому, что папа хочет меня подставить, а потому что он знает точно: драконы долго не протянут на фруктах.

«Надеюсь, передачка не будет пищать и ожесточенно вырываться?»

«Пусть только попробует!» – пригрозил отец, и так проникновенно у него это вышло, что сомнений не осталось – у передачки есть ушки.

«А ты давай, – добавил уже мягче, исключительно для меня, – зови синюшного, нечего ему валяться без дела. Только ест да спит. Пусть старается! Зови, зови, или плюнь и ко мне возвращайся».

«Зови… – второй вариант не рассматривался. – Еще бы мне кто-то объяснил, как это сделать…»

«Снова здорово! – изумился отец. – Он ведь звал тебя, вот и ты позови!»

И с чувством выполненного отцовского долга, отключил ментальную связь. У меня мелькнуло видение, как он за кем-то погнался с угрозами, но, наверное, показалось. По крайней мере, я сильно на это надеялась, потому что одно дело – ушки у передачки, и совершенно другое, в моем приземленном состоянии – ножки. Ладно, подышу спокойно до завтра, мне только седых волос не хватало к параличу. Итак, нужно позвать дракона.

– Аодх.

Чуть заметно мотнул головой.

– Возвращаться думаешь?

Никаких изменений – мордой повернут ко мне, мол, я тебя слушаю, не волнуйся. Но мне этого мало! Мне нужно, чтобы он открыл глаза, посмотрел на меня и соврал, мол, все прекрасно, вот только чуточку отдохну и вернусь. И я гнала сгустки страха, которые тихо нашептывали, что он может и не вернуться, потому что отец у меня не просто дракон, а демон, а я ведь видела, как мучаются после удара плетьми.

Мучаются и умирают.

Я шептала страху вместо прощанья, что меня распирает от гордости от того, что мой папа не только дракон, но и демон, и что к тем, кто ждет, возвращаются.

А я жду.

И зову, зову дракона вернуться.

Говорю с ним – о чем, не помню, глажу по чешуе, иногда украдкой целую, иногда подключаю угрозы. Пусть попробует не вернуться! Пусть попробует! Для него будет лучше не испытывать меня в гневе.

– Возвращайся, – шепчу между поцелуями.

И мне все равно, если нас видит отец. Мне не стыдно. Мне кажется, я все делаю правильно. Вечер быстро сменяется ночью, но я спать не могу, не хочу. Я зову его, как умею, как получается. Я уверена, что он слышит. Я чувствую.

Он вернется. У него нет другого выбора. Я – дракон, а драконы предательства не прощают…

Я не помню, когда уснула, но утром открыла глаза с надеждой, что встречусь взглядом с Аодхом, а если притворюсь, что сплю, но так, чтобы он понял, что притворяюсь – он разбудит меня поцелуем. Но минута сменилась второй, я специально покрутилась, привлекая к себе внимание – и ничего, дракон оставался подозрительно неподвижен, и даже когда я приподнялась и позвала его, не повернул головы. За ночь ему стало значительно хуже, он и дышал через раз.

Перебрав скудные запасы в корзинке, достала самый спелый аригало, сняла кожуру, поднесла чешуйчатому – ноль реакции.

– Поешь, – попросила его.

Не услышал.

– Аодх, тебе нужно восстанавливать силы.

Проигнорировал.

Поднесла термос с водой – втянул носом воздух, приоткрыл рот.

– Хорошо, – похвалила его, когда сделал большой глоток. – Вот так, хорошо.

Дракон жадно выпил всю воду, и когда я потрогала его лоб, поняла почему – он был горячим как пламя, а раньше рядом с его прохладным телом можно было смело пережить любую жару.

– Я сейчас вернусь, – сообщила ему, хотя он вел себя тихо в отличие от вчера. Уж лучше бы вырывался, уж лучше бы дико ревел, потому что тишина меня ужасала.

Развернувшись на руках, я медленно поползла из пещеры. Знала бы мама, что вместо того, чтобы учить любимую дочь готовить, лучше позволять ей с мальчишками кувыркаться на турнике. Эх, какое бы было счастливое и полезное детство, и ладони бы после первых же метров не мстили мне кровавыми мозолями. Ничего, заживут, у меня папа не из простых и знакомый колдун. Фух, пузо немного устало, а ладони потерпят, потерпят, я же терплю, что у меня под мышкой как нарост образовался холодный термос.

Я почти выползла из пещеры, когда за спиной услышала шум. Повернула голову, а это Аодх хвостом машет по полу, когтями постукивает и носом водит из стороны в сторону.

– Здесь я, – отозвалась, и он успокоился.

Чуть проползла – снова завозился, и уже громче прежнего.

– Скоро буду, – пообещала ему и, несмотря на зарождающийся рев, выползла из пещеры.

Солнце с жадностью набросилось на мою спину и боясь, что оно выпалит мои пока еще слабые крылья, я придала ладоням и пузу ускорение. Позади слышался вой, от которого закладывало уши, но я не повернула обратно. Во-первых, потому что до ручья и пещеры теперь было примерно одинаково; во-вторых, мне очень хотелось умыться и напиться самой, а, в-третьих, я уже говорила, что тишина меня пугает больше, чем буйство.

Жила у нас одна девушка по соседству. Такая тихая, что никто ее и не замечал, а потом она соблазнила любовника герцогини, чтобы он сделал ее легал, втерлась в доверие к самой герцогине и выдала государственную тайну кому-то, кто в ней сильно нуждался. Ее забросили к демонам, но она и демона соблазнила, и посмела вернуться в Анидат с темно-фиолетовыми крыльями и тавром своего любовника. Такая вот была тихая девушка.

А вот и курнабус, а за ним, если бы не ревел так громко Аодх, был бы слышен ручей. Ползем, ползем дальше. Пузо, ты – моя суперсила!

У кустарников я перевела дыхание, с жалостью наблюдая, как в его ветках трепыхается еще живая невезучая птичка, и только начала ползти дальше, как спину ожог укус. Вскрикнув, повернула голову и опешила от увиденного – ветки курнабуса пригнулись, чтобы достать до меня, и как я уже поняла – не с целью погладить.