В 1920-е годы Зигмунд Фрейд выдвинул теорию о том, что неотъемлемой частью нашей психики является Todestrieb, влечение к смерти. Словно чтобы подтвердить истинность этой теории, Гудини раз за разом рисковал жизнью на глазах у потрясенной публики. Хотя сэр Артур и не интересовался новомодным направлением в психологии, иногда он задумывался, не довлеет ли над его другом бессознательное стремление к воссоединению с его покойной матерью в мире ином. После спиритического сеанса в Атлантик-Сити один знакомый медиум предупредил Дойлов, что жизнь их друга в опасности. Ужасно, когда герой, в которого все верили, погибает, разбившись о мостовую после падения. В Нью-Йорке каскадер, выступавший под творческим псевдонимом Человек-муха, сорвался с фасада небоскреба. Он выполнял трюк, рекламируя новый фильм Гарольда Ллойда «Безопасность прениже всего!», и эти слова были написаны на спине его белого переливающегося одеяния. На мгновение трюкач, казалось, завис в воздухе – а затем пролетел десять этажей вниз и разбился об асфальт. Человек-муха умер на глазах двадцати тысяч зрителей, собравшихся на Грили-сквер. Среди них была и жена каскадера, двадцатилетняя коротко остриженная модница. В качестве компенсации ей выплатили сто долларов – именно столько должен был получить Человек-муха за этот трюк. «Бога ради, воздержитесь от столь рискованных представлений, – писал Гудини сэр Артур. – Вы и так уже слишком часто шли на риск в своей жизни. Я решил поднять эту тему, поскольку только что узнал о смерти Человека-мухи. Стоит ли оно того?» Да, оно того стоило! Гудини разбогател и обрел известность именно благодаря своим рискованным трюкам. Для него было бы куда хуже умереть в безвестности, чем упасть с десятого этажа небоскреба. Как бы то ни было, он был растроган заботой сэра Артура о его безопасности, особенно учитывая тот факт, что к этому моменту их дружеские отношения были на грани краха.

«Я никогда не встречал столь приятных и доброжелательных людей, как он», – сказал Гудини о сэре Артуре вскоре после их первой встречи в Уиндлсхеме. Затем настали чудесные времена в Нью-Йорке, и апогеем отношений Дойла и Гудини стал спиритический сеанс в Атлантик-Сити. Но вскоре их отношения уже нельзя было назвать столь безоблачными: проблемы начались именно из-за того, что произошло тем вечером в гостиничном номере Дойлов.

Вернувшись в Англию, сэр Артур утверждал, что Гудини принял спиритуализм благодаря воссоединению с матерью и наконец-то признал собственные медиумические способности. «Дорогой Гудини, есть ли зерно правды в словах Дойла о том, что благодаря леди Дойл вы получили подлинное послание от вашей матушки? – писал Эрик Дингуолл. – И правда ли, что вы овладели техникой автоматического письма?»

«Нет», – ответил ему Гудини. То же самое он сказал и широкой публике. За день до Хэллоуина 1922 года он дал интервью журналисту «Нью-Йорк Сан», заявив, что в основе спиритуализма – не более чем жутковатые фокусы, а медиумы – либо мошенники, либо больны истерией. К этому интервью его подтолкнул вызов, брошенный экстрасенсами их величайшим противникам, фокусникам. Медиумы, словно предвидя состязание, организованное «В мире науки», внесли встречное предложение, обещая пять тысяч долларов тому фокуснику, кто сумеет сымитировать восемь проявлений паранормальных способностей.

Гудини принял вызов. Со стороны казалось, что он рассматривал спиритический культ как своих оппонентов и никогда не был честен с Дойлами. Войдя в раж, он позволял себе высказывания, становившиеся газетными заголовками и ужасавшие сэра Артура: «Разочарованный исследователь сверхъестественного утверждает, что спиритуализм зиждется на обмане и все медиумы – мошенники; те же, кто верит в свои способности, лгут сами себе». Сэр Артур воспринимал такие слова не только как оскорбление его веры, но и как возведение напраслины на его жену.

Пресса требовала от Дойла комментариев по этому поводу. «Мне прислали выпуск “Нью-Йорк Сан” с вашим интервью, – писал он Гудини. – И явно хотели, чтобы я ответил на ваши обвинения, но у меня нет ни малейшего желания устраивать публичный спор с моим другом». Сэр Артур считал ниже своего достоинства упоминать о том, что случилось в Атлантик-Сити, но он не забыл выражения благоговения на лице Гудини, когда Джин подарила ему послание матери. Он помнил, каким счастливым его друг покидал гостиничный номер, как пожал ему руку, как радовался, что завершилось десятилетие сеансов-пустышек, разочаровывающих откровений и тысяч исписанных методом автоматического письма бумаг. «Когда вы говорите, будто у вас нет доказательств жизни после смерти, ваши слова не соответствуют тому, что я видел собственными глазами, – писал ему сэр Артур. – Я не раз убеждался в том, что моя жена искренна, когда проводит спиритический сеанс, и я видел, какое впечатление произвели на вас ее способности медиума».

Духи свели их вместе – и теперь духи разрушали их дружбу. Гудини намекнул сэру Артуру, что тот недостойно ведет себя в споре. «Вы пишете, что огорчены, – ответил он Дойлу. – Я уверен, что вы разочарованы вовсе не во мне, ведь вы, человек, который всю жизнь вел себя по-мужски и говорил лишь правду, должны уважать те же качества в других людях».

Затем Гарри объяснил, что именно зародило в нем сомнения в подлинности сообщения, переданного ему леди Дойл: «Письмо было полностью написано на английском языке, моя же почившая мама не умела ни читать, ни писать, ни говорить по-английски». Гудини ожидал, что подлинное сообщение от матери будет на ее родном языке, но сэр Артур, среди знакомых которого было очень мало евреев, не знал о языке идиш и предположил, что его друг имеет в виду древнееврейский. Дойл ответил на это, что в мире ином не было разделения языков: такие медиумы, как его жена, воспринимали послания «как мыслеобразы». Медиумы, впадающие в транс, «могли бы записать послание на древнееврейском, но я не думаю, что такое вообще возможно при использовании метода автоматического письма».

По сути, их религиозные взгляды были несовместимы. «Кстати, – отмечал в том же письме Дойл, – мистер Берд сказал мне, что в послании, переданном вам вашей матерью, вы сочли подозрительным то, что почтенная иудейка нарисовала вверху страницы крест. Должен сказать вам, что моя жена рисует крест на каждой странице автоматического письма, поскольку мы оба опасаемся влияния злых духов и считаем, что крест может защитить нас». К сожалению для Дойла, его друг-иллюзионист не хотел совершить «скачок веры», величайший скачок в его жизни.

Когда Гудини пригласили участвовать в организованной Мунном «охоте на духов», Гарри пришлось отказаться от своего намерения показать публике фокус под названием «Восемь паранормальных способностей». Поскольку он оказался одним из пяти членов комиссии Мунна, он не мог открыто выступать против спиритуалистов и при этом заявлять, что сохраняет непредвзятость по отношению к медиумам. Тем не менее сэр Артур пожаловался на то, что включение Гудини в комиссию «В мире науки» «…сразу же внушает недоверие. Я хотел, чтобы вы собрали пять порядочных и здравомыслящих людей, которые могли бы беспристрастно наблюдать за ходом спиритического сеанса». Но хоть Дойл и отдалился от Гудини, он, похоже, обрел нового друга в лице Берда – человека, от которого все зависело.