– Добрый вечер, Вадим Валентинович, – одними губами улыбнулся пассажир «Мерседеса», мужчина лет пятидесяти с узким хищным лицом, но при этом даже не шелохнулся, чтобы протянуть своему знакомому для приветствия руку, хотя опущенные до упора стекла сделать это легко позволяли.

– Сомневаюсь, Артем, что он для тебя добрый, – ответил генерал Арцыбашев. – Но все равно, спасибо, что нашел время приехать. У тебя его сейчас не так-то и много. А потому не буду его попусту тратить. Приветствиями, считай, мы обменялись. Перехожу прямо к делу. Завтра утром мои люди помогут вам забрать общаковые деньги. За это мне от вас надо только одно. Держи. – Через окно эфэсбэшник протянул свернутую в несколько раз бумажку.

– Это что, те места, про которые ты говорил? – спросил Стилет, забирая записку. – И сколько их?

– Всего восемь. Сало завтра поделишь и раскинешь по ним. Здесь две надежные кассы, шесть банков. Кстати, все они крышуются вашими, и деньги вы в них оставляли ни раз. Так чего ты боишься сейчас?

– Напряг сейчас, вот и боюсь. Торцуют легавые всех без разбору, – пожаловался смотрящий, – так чего бы и вашим не попить нашей кровушки, не кинуть на деньги.

– Хотели бы, давно кинули бы и без участия МВД, – спокойно заметил Арцыбашев. – Это раз. А во-вторых, мы не какие-нибудь залетные отморозки, чтобы забирать у вас даже часть общака. Зачем провоцировать бурю? В Питере сейчас и так слишком напряжно, чтобы еще и подливать масла в огонь. Так что, мы стремимся, наоборот, хотя бы немного разрядить обстановку, пока не уговорим милицейских ослов вообще свернуть операцию.

– И когда же это случится?

– Надеюсь, что скоро. Ну что, мои доводы тебя убедили? Ты больше не опасаешься, что на ваши деньги может позариться наша Контора?

– Я опасаюсь. Но здесь решал не я, а сходняк. А братва посчитала, что разговор идет совсем не о такой сумме, которая может вас заинтересовать. От вас никакого развода можно не опасаться.

– Именно так, Денис. Так что беспокойся больше о том, как бы до этого общака вдруг ни добрался кто-то из ваших. А я за своих отвечаю.

– Я за своих тоже, – процедил Стилет.

Затем генерал ФСБ и воровской положенец перешли к обсуждению технической стороны того, как завтра Контора совместно с блатными будут забирать у ментов арестованный ими общак и развозить его по частям по шести банкам и двум, со слов Арцыбашева, очень надежным кассам.

Вторник, 11 сентября 2001 года, оказался последним днем Международного Торгового Центра в Нью-Йорке.

И первым днем за истекшую неделю, когда я не заметил на своей даче никаких признаков присутствия мусоров. До наступления сумерек я просидел в своих любимых кустах, практически не отрываясь от окуляров «Призматика». До рези в глазах вглядываясь в неподвижные занавесочки. И ничего…

То же самое и на следующий день, если не брать в расчет того, что с утра зарядил мелкий затяжной дождь, и всю первую половину дня пришлось потратить на то, чтобы дойти до Вырицы и купить себе армейскую плащ-накидку и резиновые сапоги. Вроде бы мелочь, но деньги при этом продолжали утекать из лопатника, словно вода. А я пока так и не решил для себя хотя бы в самых общих чертах, где мог бы попытаться их раздобыть. Правда, вертелась постоянно в мозгах одна навязчивая мыслишка, которую спровоцировал Вадим. А он мужик опытный и производит впечатление крутого волчары… И кабы ни Наташа, которая говорит, что ее папа занимается легальным бизнесом, а до этого якобы был всего лишь обычным офицером Советской Армии, я бы по его жесткости, уверенности, по всему тому, что у психологов называется совокупностью психофизических качеств, скорее принял бы его за воровского авторитета.

У меня в голове еще и еще раз, словно записанная на диктофон, проигралась фраза, которую Вадим сказал, многозначительно поглядев на меня: «Ты, Денис, парень решительный и сильный… А ведь такие никогда не позволят себе перебиваться с хлеба на квас, как ты сейчас. Мне же Наталья обрисовала твой нынешний финансовый кризис.

Знаешь, когда я был в Афгане, именно такие сильные и решительные парни, вроде тебя, принимали радикальные и правильные решения… именно на них все там и держалось, а остальные – так, мразь – жижа навозная, балласт… И тебе, теперь, как мне кажется, нужно только одно – выбрать объект для приложения тех сил, которые в тебе так и бурлят… И ты примешь свое радикальное и правильное решение – я в этом не сомневаюсь… А иначе бы я протестовал против того, чтобы моя Наташка с тобою общалась… И может, Наташка как раз и поможет тебе?»

«А Наталья работает в банке, – в тот вечер задумался я. – А банк – это в том числе и наличка. Так ни рискнуть ли использовать сельскую нимфу не только, как неплохое прикрытие в непростом деле бегов от легавых, но и… Так что, это и есть то радикальное решение моих финансовых проблем?»

И я принял решение: «Все, начинаю разрабатывать эту тему. Сам Бог мне послал работающую в банке Наталью – правильно мне сказал об этом Вадим. Сперва нужно узнать, что знает об этом она. А наблюдение за дачей снимаю. Есть там сейчас менты или нет, а соваться туда не буду».

В тот вечер на дачу опять прибыл на выходные Натальин отец. И привез дочке известие, что звонили из Северо-Запада, и ей в понедельник предстоит выходить на работу. А я про себя подумал, что это и хорошо. У меня теперь появлялась возможность уже в ближайшее время сориентироваться на месте – напроситься в гости к Наталье в банк.

* * *

– Ты пока живи здесь, – предложила Наталья, – а я с удовольствием стану приезжать к тебе после работы. И на выходные. Хотя, к выходным, я уверена, уже опять буду в отпуске. Сейчас в банке просто случился какой-то аврал. Или кто-нибудь заболел, и его заменить, конечно же, некем, кроме меня.

– Может быть, заболел даже сам управляющий, – с напускной серьезностью предположил я. – Как тебе перспектива на время занять его место?

– А что, я не против, – рассмеялась Наталья. – Но только надеюсь, что это продлится не дольше нескольких дней. Черт, и не мог папа соврать им, что не знает, где меня разыскать! Иногда он даже очень секретный! Но не тогда, когда дело касается любимой дочурки. А теперь делать нечего придется выходить на работу. Не хочу потерять даже такое паршивое место. И стать, как ты, безработной.

…Она уехала в пятницу вечером вместе с отцом, доверчиво оставив на мое попечение свои ценные арбалет и гитару и даже не допуская мысли о том, что я могу оказаться мелким воришкой и, прихватив ее игрушки, скрыться. Ведь за две недели никаких выходных данных о себе я так и не сообщил. При этом мне даже ничего не пришлось выдумывать. Наталья просто ни разу не поинтересовалась моим адресом, хотя бы в шутливой форме не попросила продемонстрировать какие-нибудь документы. И лишь на платформе, – а я провожал их с Вадимом до станции, – перед тем как сесть в электричку, спохватилась и попросила записать ей номер моего мобильного телефона.