– Мотоциклы – это другое.

– Еще бы.

– Вот. – Адам умолкает. – Зачем тебе эта гонка?

Нат сжимает и отпускает ручку тормоза.

– Затем, что и всем, – щурясь, он глядит на горы вдалеке. – Другого выхода не было. Не хочу сдохнуть в шахте.

– Сколько у тебя очков?

– Нисколько.

– Ага. У меня тоже.

Парни смотрят друг на друга, отворачиваются и долго смотрят в пыльную долину.

– Я с трудом за тобой угнался, – признается Нат. – Ты хорошо ездишь.

Адам убирает ногу с рамы «лонгторна». Снимает шлем и кладет на сиденье перед собой.

– Просто я ничего другого не умею.

– Думаешь, ты лучший?

Адам вспоминает тень, промелькнувшую мимо него. Гибкий ездок, летящий впереди. Представляет, как гонится за ним, виляя, буксуя и подпрыгивая на кочках, что попадаются на пути. Но Кейн слишком проворен. Он стремительно исчезает в поднимающейся пыли, превращается в призрак, а потом и вовсе скрывается из виду.

– Ага, – Адам трогает пальцами затылок. – Думаю. Я лучший.

Они видят, как пылевой вихрь уносится прочь, и показывается полоска голубого неба. Косые лучи солнца освещают полосу препятствий внизу. Она высечена в самом центре долины. По обе стороны от нее до самой вершины отвесных скал тянется, поблескивая на солнце, десятиметровая изгородь из колючей проволоки. Эту искусственную полосу никак не объехать. Ее необходимо преодолеть.

Адам достает из гоночного набора карту и раскладывает на руле.

Трасса отмечена красным пунктиром. Маршрут гонки закольцован: она начинается и финиширует в каньоне Блэкуотера. Сперва нужно проехать сто километров на северо-восток, потом еще двести на восток. За грядой Сотус трасса поворачивает на юг к открытым равнинам, потом снова идет на восток и в конце концов на север, к вулкану Эль-Диабло. Две тысячи пятьсот километров самого настоящего Бэдленда. Четыре путевых лагеря отмечены ромбиками, а крестиками – пять полос препятствий.

Именно здесь, где ставки выше всего, и собираются группы Наблюдателей.

Адам поднимает взгляд на гребень холма и видит их. Полосы белых крыльев, которые ни с чем не спутаешь. Солнце слепит глаза, отражаясь от стекол подзорных труб.

Мотодельтапланы стремительно мчатся по пескам. Они быстрее самого быстрого мотоцикла и достаточно прочные: над двумя передними колесами у них сиденья для пассажиров. Каждый мотодельтаплан выдерживает вес пилота и двух Наблюдателей. Они перемещаются вдоль трассы вслед за гонщиками, держась в стороне, делают заметки, наблюдают и передают сведения на тотализатор в Блэкуотере и на дирижабли, проплывающие в дымке над головой.

Мотодельтаплан развивает приличную скорость, но ему не одолеть изгибов и ухабов полосы препятствий. Поэтому Наблюдатели всегда держатся в стороне, никогда ни во что не вмешиваются и пальцем о палец не ударят, чтобы помочь.

Адам отворачивается, ищет глазами на первой полосе препятствий Сэди на ее «сэндитере», но не может ее найти в хаосе техники и клубах пыли.

Полоса опасна, – узкая, изрезанная колеями. Через равные промежутки на ней встречаются обрывы, которые нужно перепрыгивать. Десять глубоких пропастей. Крутые и коварные повороты, на которых гонщики стараются обогнать друг друга и сталкиваются. Впереди всей этой голодной стаи летит одинокий ездок на белом «стингере».

Он ведет мотоцикл легко и непринужденно. За ним не угнаться никому. Перед каждым прыжком он набирает скорость, подпрыгивает и взлетает высоко в воздух, все выше и выше, словно с неба его дергают за невидимую ниточку, тянут вверх. Он перелетает через пропасти, скрываясь в облаке пыли на другой стороне, и спустя мгновения снова появляется и стремительно несется вперед, к следующему повороту, точно камень, брошенный умелой рукой.

– Видал? – ахает Нат. – Тот чувак впереди. Это ж Леви Блад. Его фиг обгонишь.

– Да он слабак, – хмыкает Адам, но в голосе его слышится напряжение, и Адам ненавидит себя за это.

Раздается отдаленный треск камня, пущенного из рогатки. Адам видит, как еще один гонщик падает с мотоцикла.

Адам сворачивает карту и засовывает в гоночный набор, который хранится у него в отделении по обеим сторонам рамы, между ногами. Бьет по стартеру.

Нат смотрит на него.

– Ты вроде хотел подождать?

Адам надевает шлем.

– Я передумал.

Он знает, что в начале не следует торопиться. Что нужно копить энергию. Беречь силы для финиша. Просто выжить. Большего в первые дни не нужно. Но сейчас ему придется мчаться, как ветер. Он должен выдержать испытание. Чтобы преодолеть первую полосу препятствий, потребуется все его мастерство. Он должен быть сверхосторожным и чутким, готовым ко всему, к любой ловушке, любой диверсии или обману.

Распорядитель ясно дал понять: Гонка – это проверка всех возможностей, она и не обязана быть легкой.

Они летят вниз по склону – Адам и Нат – два ездока позади остальных гонщиков.

«Санблейзер» Ната издает скрежет, который не предвещает ничего хорошего. Адаму приходится придерживать «лонгторн», чтобы не оторваться от Ната. И его это раздражает. Уцелеть в таких обстоятельствах – задача сама по себе непростая, а тут еще приходится беспокоиться за тощего пацана с голубыми глазами и ножом за поясом.

Адам понимает, что разумнее было бы его бросить. Скрыться из виду, оставить мальчишку на произвол судьбы. Но он не может этого сделать. Тем более что теперь он даже зауважал Ната. Тот выбрался из сутолоки на старте – следовательно, худо-бедно умеет ездить. А это что-нибудь да значит. И все равно Адам ловит себя на мысли, что лучше бы рядом с ним ехал кто-то другой. Тот, кого не ожидаешь встретить среди участников Гонки Блэкуотера. Прекрасный, как алые цветы дерева Медузы в сумерках.

Сэди Блад.

* * *

Адам и Нат въезжают на трассу и замечают повсюду следы разрушений. Оставляют позади гонщика, запутавшегося в проволоке: его разорванная одежда развевается по ветру. Видят гонщицу, висящую на собственном мотоцикле, всю в крови, переломанную, голова неестественно откинута вбок.

Девушка не двигается. Не издает ни звука.

Адам стискивает зубы и мчится дальше.

Ты должен это сделать, Адам. Видишь трамплин, пригибаешься к раме. Прыгаешь. Не останавливайся. Ни за что. Ты должен двигаться вперед. Никогда не сдавайся. Никогда.

Первый трамплин метров пятнадцати в высоту. Адам несется вниз по склону, взмывает вверх, на самый край… и летит. В высшей точке прыжка у него душа уходит в пятки и к горлу подкатывает комок. В такие моменты он чувствует, что живет полной жизнью. После тяжелого спуска, после стремительного взлета на край трамплина он обманывает гравитацию и парит в небе, как птица. Он сливается в единое целое с мотоциклом, а мотоцикл – с воздухом. Ради таких моментов Адам и участвует в Гонке: ради этого одиночества прыжка. Промежуточного состояния, когда на той стороне простирается неведомое, когда все возможно и ничто не беспокоит. Время делится на то, что было раньше, и то, что будет потом. Мгновение длится вечность. А потом проходит.