— Хочешь попробовать? — шепнула и сжала груди, острыми сосками чиркнула по тонким губам, но не позволила втянуть в рот. Сама языком лизнула сначала один потом второй. Медленно, со стоном избавилась от одежды и ладонью лобок накрыла. Жене нравилось смотреть, как я ласкаю себя, это возбуждало, как, впрочем, и любого мужчину. Именно поэтому он бушевал утром — думал, что во времена моих танцев в клубах, я делала это для всех клиентов. Бесился, но не мог противостоять яростному вожделению. Кто бы знал, что интеллигент Евгений Власов такой порочный сластолюбец.

— Сучка! — бросил нетерпеливо, когда пошло выгнулась, повернувшись у нему ягодицами и рукой между ног провела.

— Тебе же нравится, когда я такая. Нравится, м? — подошла вплотную и сжал бугор в паху. Жесткий и крупный. Я не играла сейчас. Мы оба знали, что это правда, и нам обоим было бы легче, если бы утром не нужно было становиться моралистами.

— Конечно, нравится, — сузил глаза и резко схватил меня, на кровать бросил и телом поджарым накрыл. — Ты вся мне нравишься, — зубами сосок прихватил. Было болезненно, мучительно приятно. Женя каждый миллиметр моего тела сначала изранил, затем томительно обласкал. Когда вошел наконец, я уже была на грани. Он тоже дрожал от напряжения, с яростными стонами врезаясь в меня. — Я люблю тебя, Дина, — сжал так крепко, словно единым целым стать со мной хотел.

— Я тоже, — ответила рвано.

Женя обхватил мое лицо, лбом прижался и, не прекращая вбиваться, прорычал:

— Скажи, что любишь. Я заебался слышать твое «я тоже». Скажи!

Я замерла. Никогда раньше его не смущало ответное признание. Что сейчас случилось? Неужели настолько чутко ощущал мое смятение…

— Я люблю тебя, — мне было не сложно.

Женя жадно набросился на мои губы, поцелуями сумасшедшими покорил. Я тоже себя не сдерживала: спину ему всю исцарапала, плечи искусала, бедрами слезть с члена пыталась — мучительную сладость дарила, оттягивая пик наслаждения.

— Ты перестала пить таблетки? — выдохнул, кончая в меня.

Я сглотнула. Нет, не перестала. Я не хочу еще детей. Пока.

— Да.

Я солгала, а Женя не заметил. Он крепко обнимал меня, пока не уснул. Когда дыхание мужа выровнялось, а тело расслабилось, я поднялась, вышла из спальни и, вытащив из сумки противозачаточные, закинула таблетку. Раньше в ванной хранила их, теперь прячу.

— Бля… — услышала в гостиной. Какое бля! — Матвей? — бросила таблетки, не заметив, что попала мимо сумки. — Ты почему не спишь?..

Глава 17

Женя

Я поднялся раньше будильника. Дина спала еще, закинув руку за голову. Пухлые губы приоткрыты, и я, не удержавшись, погладил их, затем палец в рот вставил — черт, это возбуждало. Я стащил одеяло, лямки вниз потянул, оголяя крепкую грудь. Погладил, поцелуями осыпал, сладкий аромат губами собрал. В глаза прикрытые длинными ресницами всмотрелся. Что же у нее в голове происходило? Что снилось? О чем думала красавица моя?

Вчера горячей такой была, распутной, похотливой. Это с ума меня сводило. Трахало не только тело, но и мозг. Это был забористый секс в голову. С кем еще она бывала такой? Когда стриптиз свой танцевала? А папаше Матвея так же страстно давала? Или еще задорней?

Нежная томность сменилась агрессивным желанием. Я коленом развел ноги и жестко обхватил бедра. Дина затрепетала и открыла глаза. Как вообще женщина с такими тонкими чертами лица, изяществом в каждом движении могла быть такой сексуально распущенной? Идиоты считали, что каждый мужчина спит и видит, чтобы жена шлюхой в постели была. Это очень приятно, не спорю, только женское блядство не заканчивалось супружеским ложем. Там оно только начиналось.

— Женя… — сонно пробормотала. Я сгреб ее в медвежьи объятия. Дина отчего-то считала, что у меня нет поводов для ревности. Что ее улыбки, кокетство и флирт — это все обычные элементы общения. Она или не понимала, или придуривалась, отрицая, что мужчины такой формат воспринимали иначе. Я уж точно знал. Таких кокеток легко на член подсаживал. А если рядом с Диной появится мужик, плевавший на ее семейное положение? Она же не устоит. Натура, как и у большинства женщин, блядская. Сущность у них такая, что тут скажешь. Я свою красавицу и поэтому в том числе в ежовых рукавицах держать пытался. Чтобы никаких соблазнов не было. Сейчас ребенка заделаем и чао все, что я лично не мог контролировать.

— Ты чего? — проговорила, когда резко содрал белье. Ничего, кобылку в стойло загоню и успокоюсь.

— Супружеский долг отдаю. Вчера поимел стриптизершу, сегодня жену трахнуть хочу.

В глубине квартиры что-то неожиданно грохнуло о пол. Блядь. Это уже реально не смешно. Матвей превращался ходячую катастрофу. Я думал с возрастом геморроя станет меньше. Черта с два!

— Лежи, — и сам поднялся. Штаны домашние на свой стояк натянул. Если Дина пойдет, то начнет возиться, кормить, сопельки пацану вытирать. Ведь взрослый уже. Не должна ему опека такая нравится, но Матвей теперь со мной соревновался за внимание матери. Только у меня опыта больше. Меня не обыграть.

Одно время, правда, он ко мне тянулся — отец ведь, — но не чувствовал я близости с ним. Не обижал, естественно, но и другом не стал. Он называл меня папа, и я был им. Необязательно же ребенка в попу целовать раз родитель. Я ему больше дал и дам еще: здоровье, путевку в жизнь, образование, лайфхак как стать успешным. Меня слушать будет, вырастет нормальным мужчиной.

— Люби себя, чихай на всех и в жизни ждет тебя успех, — проговорил с улыбкой. Есть оговорки в этой поговорке, но суть примерно такая.

Я вышел и двинулся на звук. В гостиной возле аквариума возился Матвей: рядом банка с кормом, который был для рыб, а стал для ковра. Еще и фильтр, походу, перестал работать.

— Ну и что ты здесь делаешь? — тихо спросил, опершись о косяк двери, и щелкнул выключатель.

Матвей шею втянул и нехотя повернулся. Взгляд как у волчонка, колючий и испуганный. Я всегда был строже, чем его мать, но в последнее время мы оба с прохладой относились друг к другу.

— Хотел светодиоды поменять… Коротнуло у меня тут, — пробурчал, хмурясь. Оценивая дела рук своих. Рыбки чуть не подохли, самого могло шарахнуть и вишенка — корм на полу. Ковер здесь классный, белоснежный, мягкий, с длинным ворсом. Баран.

— Пылесос в зубы и вперед.

— Угу.

— А лампочки оставь пока. На выходных вместе починим.

— Хорошо, пап, — сдержанно обрадовался Матвей. Дине приятно, когда мы возимся вместе, мелкому