обеспокоенный подозрениями, послал некоего Фессала, трагического актера, в Карию, предложив этому вельможе отвергнуть Арридея, который был незаконнорожденным и к тому же не сполна разумен, а вместо этого породниться с законным наследником царства. Пиксодар был несказанно рад этому предложению. Но Филипп, лишь только проведал об этом, тут же отправился в покои Александра, взяв с собой Филоту, сына Пармениона, одного из наиболее близких его товарищей, и в его присутствии стал корить Александра, называя его человеком низменным, недостойным царства, раз он решил быть зятем карийцу, рабу царя варваров. Вместе с тем Филипп написал коринфянам, требуя, чтобы они заковали в цепи и прислали ему Фессала. Он выслал и некоторых других товарищей сына — Гарпала и Неарха, Эригия и Птолемея. Но Александр затем снова призвал их и принял с большими почестями».

Есть что-то очень трогательное в этой истории об отце, взывающем к благоразумию любимого сына, стараясь пробиться к нему сквозь паутину клеветы и домыслов, которыми опутано его воображение.

Филипп был убит на свадьбе своей дочери с ее дядей, царем Эпира и братом Олимпиады. Он шел в праздничной процессии, направлявшейся к театру, когда один из его телохранителей пронзил его мечом. Убийца приготовил лошадь для бегства, и ему удалось бы уйти, но нога лошади запуталась в лозе дикого винограда. Споткнувшись, она сбросила его, вскоре подоспели и преследователи…

Так в возрасте двадцати лет Александр стал царем Македонии и мог больше не беспокоиться о судьбе своего наследства.

Олимпиада вернулась в Македонию и могла считать себя полностью отомщенной. Говорят, она настаивала на таких же пышных похоронах убийцы, как и для Филиппа.

В Греции это событие вызвало нескрываемое ликование. Демосфен, когда эта новость дошла до него, появился в народном собрании Афин в лавровом венке, несмотря на то что всего семь дней миновало со дня смерти его собственной дочери.

Как бы Олимпиада не поступила с убийцей своего мужа, историки не сомневаются в том, какая участь постигла ее соперницу, Клеопатру. Как только Александру случилось отлучиться (ему сразу же пришлось заняться восстанием горцев), новорожденный ребенок Клеопатры был убит прямо в руках у матери, а затем и сама Клеопатра была задушена. Говорят, что это крайнее проявление женских эмоций потрясло Александра. Однако это не помешало ему оставить свою мать в Македонии и наделить ее весьма значительной властью. Олимпиада писала сыну письма, делилась своим мнением по политическим и религиозным вопросам, он же выказывал ей должное расположение, отправляя значительную часть захваченных на войне ценностей.

Нам важны эти детали потому, что без них невозможно понять историю. Огромный мир лежал между Индией и Адриатикой, готовый, как никогда прежде, к единству, к единому правлению. Государственное устройство Персидской империи, с ее дорогами, почтовыми станциями, ее всеобщим миром и процветанием, полностью созрело для того, чтобы на эту плодородную почву были привиты достижения греческой цивилизации. И вот мы узнаем, какого рода людям выпали эти невиданные возможности. Вот перед нами Филипп, выдающийся и благородный человек, и при этом пьяница, неспособный навести порядок у себя дома. Вот Александр, во многом значительно более одаренный, чем любой из его современников, — а также тщеславный, подозрительный и вспыльчивый, разум которого был беспощадно испорчен его матерью.

Мы постепенно начинаем представлять, каким может быть наш мир, какие перспективы ожидают человечество, если мы созреем для этих перспектив. Нас и Александра разделяют какие-то семьдесят поколений, а между нами и нашими предками, дикарями-охотниками, которые жарили свою еду на углях или просто ели ее сырой, — всего четыре или пять сотен поколений. Стоит только разбудить в любом из мужчин или женщин ревность и страх, разозлить или напоить — налитые кровью глаза пещерного человека будут смотреть на нас и сегодня. У нас есть письменность и образование, знание и сила, мы укротили диких животных и овладели молнией. Мы приручили и облагородили животных, но нам еще предстоит приручить и облагородить самих себя.

С самого начала своего правления Александр показал, как хорошо он впитал замыслы своего отца и как велики его собственные способности. Для рассказа о том, как прошла его жизнь, понадобится карта известного тогда мира. Поначалу, получив заверения Греции, что именно он остается главнокомандующим объединенных греческих сил, Александр прошел через Фракию к Дунаю, переправился через эту реку и сжег скифскую деревню. Он стал вторым из великих правителей, который вторгся на скифские земли за Дунаем. Затем он снова пересек Дунай, пошел на запад и вернулся в Македонию через Иллирию. К этому времени восстали Фивы, и свой следующий удар он нанес в Греции.

Фивы, конечно же не поддержанные Афинами, были взяты штурмом и разграблены. С захваченным городом Александр обошелся с крайней жестокостью. Все дома, кроме храма и дома поэта Пиндара, были снесены, а тридцать тысяч жителей проданы в рабство. Вся Греция содрогнулась в страхе, и Александр мог свободно начинать персидскую кампанию.

Разрушение Фив выдает склонность нового вершителя судеб мира к приступам неконтролируемой жестокости. Слишком тяжел был этот удар, чтобы легко от него оправиться. Совершить такой поступок мог только варвар. Если стремление к бунту и было подавлено, то в той же степени — и стремление к сотрудничеству. На время греческие города занимают бездеятельную позицию, не вмешиваясь и не помогая Александру. Они не дали ему своих кораблей, что немало затруднило отправку его войск в Азию.

У Плутарха мы находим историю о резне в Фивах: об одном из македонских командиров и фиванской женщине. Случившееся якобы свидетельствует в пользу Александра, но на деле показывает, насколько конфликтовали между собой здоровая и безумная стороны его личности. Этот воин, вместе с остальными, предавался разграблению города. Ворвавшись в дом к одной женщине, нанеся ей непередаваемые словами оскорбления, он, наконец, стал допытываться, не припрятала ли она где-нибудь золота или серебра. Та отвечала, что все свои богатства она бросила в колодец, провела его к нему, а когда солдат нагнулся, чтобы заглянуть в колодец, внезапно толкнула его и убила, бросая вниз тяжелые камни. Солдаты, занимавшиеся грабежом вместе со своим предводителем, схватили и повели ее прямиком на суд к Александру.

Перед царем она держалась с не меньшим хладнокровием и достоинством. К тому