Филипп вел свою политику с учетом того, что его сменит Александр, доверял сыну принимать самостоятельные решения в управлении государством с того времени, когда ему исполнилось шестнадцать. Александр под присмотром отца командовал конницей в сражении при Херонее. Его растили для власти — ничего для него не жалея и ничего от него не скрывая.

Каждому, кто знакомится с жизнеописанием Александра, очевидно, что он начал свой путь, уже обладая подготовкой и знаниями беспримерной для правителя ценности. Когда же он выходил за рамки здравого смысла, в котором был воспитан, то совершал поступки, порой чудовищные в своей глупости. Изъяны его характера восторжествовали над его воспитанием задолго до того, как он умер.

Филипп был царем старого образца, царем-вождем, первым среди равных, какими были цари древних ариев. Ядром армии, которую Филипп создал в Македонии, были пешие воины, а также всадники — знать, так называемые гетайры, или «товарищи царя». Македонцы в большинстве своем были земледельцами и охотниками, возможно, склонными к пьянству, однако готовыми к дисциплине и обладавшими настоящим бойцовским духом. И если народ был непритязателен, то жизнь при дворе отличалась разнообразием и широтой интересов. На протяжении нескольких поколений языком знати был аттический (афинский) диалект греческого языка, и двор был достаточно цивилизован, чтобы принимать и поддерживать таких выдающихся людей, как Еврипид, который умер в Македонии в 406 г. до н. э., и художник Зевксис (IV в. до н. э.). Более того, сам Филипп, прежде чем занять македонский трон, провел несколько лет в изгнании в Греции. Он обладал самым лучшим образованием, какое только могла дать Греция в то время.

Надо полагать, он был знаком и с идеей Исократа — идеей великого союза греческих полисов Европы для подчинения Востока. Филиппу было известно также, до какой степени неспособна афинская демократия из-за своего устройства и традиций воспользоваться теми возможностями, которые лежали перед ней. Ведь в таком случае пришлось бы с кем-то разделить эти возможности. Для афинян и спартанцев это означало бы допустить «множество чужеземцев» к преимуществам своего гражданства. Это означало бы снизойти до равенства и партнерства с македонянами — народом, из которого «у нас нет даже пристойного раба».

Не существовало иного способа, кроме революционного по своей сути политического действия, чтобы обеспечить необходимое для задуманного предприятия единство греков. Не миролюбие удерживало греков от этого опасного, но заманчивого начинания, а отсутствие у них политического единства. Ресурсы некоторых полисов были истощены постоянными междоусобицами, которые начинались по самым незначительным поводам и раздувались громогласными призывами демагов. Вспашка неких священных земель возле Дельф фокейцами, к примеру, послужила предлогом для кровопролитной Священной войны между Дельфийской амфиктионией и Фокидой.

Первые годы своего царствования Филипп посвятил подготовке и обучению армии. До этого большинство сражений в мире велось строем пеших воинов. На очень древних шумерских изображениях батальных сцен мы видим копейщиков в тесном порядке; между двумя такими противоборствующими линиями происходило основное сражение. Так сражались и отряды зулусов в XIX столетии.

Войска греков во времена Филиппа по-прежнему сражались таким же образом. Фиванская фаланга была строем пеших воинов-копейщиков; задние ряды просовывали свои более длинные копья между воинами передних рядов.

Подобный строй легко проходил через менее дисциплинированное войско, что противостояло ему. Конные лучники, конечно, могли нанести значительные потери пешему строю людей, и как только для войны стали использовать лошадей, всадники появились во всех армиях тех времен, как вспомогательные силы в основном ходе сражения. Читатель должен помнить, что в западном мире лошадей стали эффективно использовать для ведения войны лишь после ассирийцев и поначалу это были только колесничные упряжки. Колесницы на полном ходу мчались на строй пехоты и старались разрушить его. И если дисциплина пехоты была не очень прочна, им удавалось достичь назначенной цели. Сражения у Гомера — это сражения колесниц.

Только в последнем тысячелетии до нашей эры мы обнаруживаем, что воины-всадники (верховые, а не те, что сражались в колесницах) начинают играть самостоятельную роль в общей картине боя. Поначалу они, очевидно, сражались сами по себе, а не как единое целое. Каждый стремился лично выделиться в бою: так лидийцы сражались против Кира.

По-видимому, именно Филиппу принадлежит первенство в создании наступательной кавалерии. Он приказал «товарищам царя» тренироваться в нанесении массированных конных атак. И он укрепил свою фалангу, углубив ее строй до шестнадцати-двадцати рядов и вооружив людей в задних шеренгах более длинными, чем до того (до 6 метров), копьями. Македонская фаланга была попросту усиленным вариантом фиванской фаланги. Но ни одно из этих массовых пехотных образований не было достаточно гибким, чтобы выдержать саму по себе атаку с флангов или с тыла. Маневренность их была ограничена.

Поэтому и победы Филиппа, и его сына следовали одной общей схеме взаимодействия двух родов войск — конницы и пехоты. Фаланга наступала по центру и сдерживала основные силы противника; на одном или на обоих крыльях сражения атаковала конница, сметая конницу врага и устремляясь с флангов и тыла на вражескую пехоту, передние ряды которой уже были разрушены македонской фалангой. Боевой порядок неприятеля разваливался, и битва превращалась в резню. Когда у Александра накопилось больше военного опыта, он прибавил к этой схеме еще и использование на поле боя катапульт, способных осыпать ряды неприятеля градом огромных камней. До этого катапульты использовались во время осады, но никогда — в полевых боях. Александру принадлежит первенство в изобретении «артподготовки».

Имея в руках обновленную и сильную армию, Филипп первым делом обратил внимание на север Македонии. Он осуществил походы в Иллирию, дошел до Дуная, а также распространил свою власть по балканскому побережью вплоть до Геллеспонта. Теперь в его владениях был и порт, Амфиполь, и прилегающие к нему золотоносные рудники. После еще нескольких фракийских походов Филипп полностью переключился на походы в южном направлении. Он воспользовался, как поводом, враждой Дельфийской амфиктионии со святотатцами-фокейцами, представ в этом конфликте в роли защитника религии эллинов.

Нужно учитывать, что среди греков существовала сильная партия, так называемая панэллинская партия, которая была настроена в пользу всегреческого лидерства Филиппа. Главным поборником панэллинского движения был Исократ. Афины, с другой стороны, возглавляли силы, оппозиционные Филиппу. Они не скрывали своей симпатии к Персии и даже посылали эмиссаров к Великому царю, чтобы предупредить его о той