На следующий день мы посетили лежащий неподалеку небольшой остров Сент-Джон, на котором Рокфеллер велел заложить сказочно прекрасный заповедник. Мы решили отправиться с другим тренером, и это погружение компенсировало вчерашние трудности. Сначала я хотела поплавать совсем немного — вода выглядела непривычно мрачной. Но тут Хорст указал на нечто расплывчатое, темное и большое, неподвижно лежащее в воде. Оно выглядело как бочка, но, хорошенько приглядевшись, я узнала огромнейшую рыбу — не акулу, а древнего окуня, еврейскую рыбу, как называют ее местные жители. Мы последовали за ним и увидели, что он заплывает в пещеру. Приблизившись, я увидела двух больших акул, вероятно, песчаных. Рядом пристроился наш «знакомец». Невероятное зрелище! После возвращения тренер был так взволнован, что долго не мог успокоиться и все время повторял, что никогда не видел здесь такого большого окуня, хотя плавает под водой почти ежедневно уже много лет. Вечером он попросил рассказать приятелям о нашем приключении, потому что ему самому никто не верил.

Недалеко от Сент-Томаса, вблизи английского острова Тортола, лежала знаменитая «Роне» — прекрасный объект для любителей погружений в Карибском море, где американцы снимали фильм «Бездна».[527] Корабль, английский почтовый пароход в сто метров длины, затонул в 1867 году во время урагана. Мне очень хотелось посмотреть на него вблизи. С помощью небольших гидросамолетов, которые «порхают» над Виргинскими островами от острова к острову, мы через 20 минут были у Тортолы. Там и познакомились с американцем Джорджем Марлером, занимавшимся подводным фотографированием. В первый же день он доставил нас на своем быстроходном катере на то место, где лежит «Роне». Если раньше я просто увлекалась подводным плаванием, то сейчас окончательно влюбилась. В больших обломках судна на глубине от 10 до 26 метров нашли себе пристанище множество рыб: мурены, окуни, барракуды, рыбы-попугаи, рыбы-доктора и многие, многие другие. Да и сами обломки судна являлись своего рода аттракционом. Можно было заплывать в корабль в одном месте, а выплывать в другом. Не только «Роне», но и рифы, где вместе с нами погружался Джордж Марлер, были фантастикой. Он одолжил нам 16-миллиметровую специальную подводную камеру, и Хорст смог впервые снимать меня во время погружения.

До возвращения в Германию мне еще нужно было посетить Нью-Йорк для урегулирования важных дел. Прежде всего это касалось авторских прав на мои фильмы в США. Десятилетиями нечестные фирмы без разрешения демонстрировали мои картины, не отчисляя ни доллара из прибыли. На «черном рынке» продавались копии, хотя из-за неоднократного копирования об их качестве говорить не приходилось. В других странах на них уже давно бы подали в суд, но американское авторское право, как мне объяснили здешние адвокаты, представляло собой непроходимые джунгли. Это прежде всего мало известный за рубежом закон, по которому копирование через 38 лет после премьеры фильма разрешено безвозмездно. Американские лицензионные права тогда переходят в «общественное владение». С этого момента начинаются сложности, так как по международному действующему положению право на имя не может быть отнято у деятеля искусств.

Уже почти тридцать лет я неустанно стремлюсь воспрепятствовать «чернорыночным» сделкам. Но до сих пор безуспешно. Не было политических причин. Американский департамент юстиции еще в январе 1963 года вернул мне лицензионные права на мои фильмы «Триумф воли», «Голубой свет», «Олимпия», а также «Долина», что нашло признание в таких серьезных фирмах, как «НЕТ», «Янус-фильм», «Джон Дж. Стратфорд», и некоторых других. Но «левые» продолжают торговать пиратскими копиями и дальше. Так поступают не только с моими, но и многими другими иностранными фильмами, особенно с теми, которые выпущены до 1945 года. Я вела переговоры с различными фирмами, каждая выдавала свою версию, пока не нашла способ самой получать информацию в Вашингтоне в Библиотеке Конгресса. Во всех отделах я находила понимание, но, чтобы добиться ясного ответа, пришлось добраться до начальника правового отдела. К моему удивлению, это была женщина, госпожа Дороти Шредер. От нее я получила совет и помощь. Когда, я просмотрела архивные документы в Библиотеке, то обнаружила, что некий господин Раймонд Рохауэр еще в 1940 году зарегистрировал на свое имя авторские права на оба моих олимпийских фильма. Тут я вспомнила: Эрнст Егер несколько лет тому назад писал из Калифорнии, что господин Рохауер в своем кинотеатре в Голливуде показывает мои фильмы, а в Сан-Франциско через год шел «Триумф воли». Билеты на показы всегда раскупались. Действительно, я вспомнила, что американец как-то навестил меня в мюнхенской квартире вместе с Бастером Китоном, чьи фильмы он демонстрировал. Всевозможными сказками и обещаниями господин Рохауер заморочил мне голову 50-процентными отчислениями от уже полученной прибыли. Однако я не получила ни одной марки и больше ни разу не слышала о нем. Его регистрация прав на мои олимпийские фильмы — явная фальшивка. Адвокат Библиотеки сказал мне, что господин Рохауер уже не раз обвинялся в подобных аферах.

Так как у меня не было денег, чтобы в Америке вести судебный процесс, я решила действовать иным путем, подсказанным мне госпожой Дороти Шредер. Нужно произвести небольшие изменения, например, снабдить фильмы английскими титрами и зарегистрировать новое копирование. Здесь был шанс, но требовалась большая работа, и стоило это немалых денег. Изменения нужно внести в пять фильмов. Чтобы получить сертификат на право копирования, необходимо представить Библиотеке по экземпляру каждого фильма, где официально зафиксированы все изменения. Я согласилась и на это.

У меня кружилась голова. Уже сама мысль о судебной тяжбе сделала меня совершенно больной. Поэтому я очень обрадовалась, получив приглашение от журнала «Нэшнл джиографик» для демонстрации моих новых снимков нуба. Первая встреча с этим журналом несколько лет тому назад разочаровала меня. Теперь все казалось забытым, показ слайдов имел успех. Но так как невозможно было оставить у них оригиналы, а только дубликаты, которые еще предстояло изготовить, то мы договорились о встрече осенью. Билл Гарретт, художественный директор, высказал пожелание работать совместно. С облегчением почувствовала я возрождение дружеского участия такого серьезного американского журнала.

Новые слайды произвели глубокое впечатление на моего американского издателя «Харпер энд Роу». Фрэнсис Линдлей, опытнейшая сотрудница издательства, поздравила меня и заверила еще до обсуждения деталей проекта, что будет отпечатано, по крайней мере, от десяти до пятнадцати тысяч экземпляров.

За день до отлета я смогла отдохнуть в великолепном доме, приблизительно в часе езды от Манхэттена. Мы получили приглашение от Фрэнка Барсалоны,[528] одного из самых успешных американских менеджеров в мире грамзаписи, награжденного огромным количеством «Золотых дисков», особенно за «Битлз». Его дом, насколько можно было видеть, окружал густой лес. Я была покорена. Здесь я познакомилась, наряду с другими деятелями культуры, с кинорежиссером Мартином Скорсезе,[529] в высшей степени примечательной личностью, с которым у нас сразу же установились теплые дружеские отношения. Здесь, как и везде, мои новые снимки вызвали изумление, и поездка закончилась веселым прощальным вечером.