382

Слыхал ли Левин про наших дам, которые ~ туркам бросают цветы, выносят дорогого табаку и конфект? — С театра военных действий пленных турок развозили на жительство во многие города южной и средней полосы России, вплоть до Владимира и Твери. Сначала отношение прессы к дамам, высказывавшим благосклонность к пленным, было благодушно-ироническим. Лишь иногда проскальзывали в нем нотки презрения. Представление об этом дает сообщение корреспондента «СПб. ведомостей» из Новочеркасска, перепечатанное в извлечениях многими газетами: «Вечером 30-го мая народ валил толпами по улицам нашего города. „Куда это вы стремитесь? — спрашиваю знакомого. — Турок, говорит, привезли. — Где же они? — В летнем госпитале. — Раненые, что ли? — Нет, не раненые, да там помещение, знаете ли, посвободнее“ <…> Посреди госпитального двора, у бараков, в которых расположились пленники <…> кучки представителей и милых представительниц всех классов нашего городского общества… Барыни и барышни (в числе их даже классные дамы института) наперерыв, одна перед другою, старались поговорить с турками, — если не словами, так знаками <…> Казалось, пленники нисколько не удивлялись тому, что публика их в полном смысле слова, рассматривала… Через Мустафу (переводчика. — Ред.) они не раз заявляли, что им очень нравится Новочеркасск и его жители, в особенности же — дамы, каких „и в Турции не встретишь…“. Пленники сделались героями дня; о них только у нас и было речи, — многие приглашали их даже к себе обедать <…> причем турки совершенно забывали запрещение Мохамеда относительно вина <…> Пожили три денька, пора и ехать, — и снова взволновался Черкасск <…> Начались прощания знаками, рукопожатиями, — появились даже букеты. Кому-то это не понравилось… „Черт знает что такое: и добровольцам букеты бросали, и туркам теперь бросают!?“ Кто-то заикнулся о полиции — и букеты исчезли… Вышла пресмешная сцена: встретив и угостив пленных дружелюбно, — как и подобает цивилизованным победителям, — мы проводили их громким смехом. Впрочем, этот невольный смех относился <…> не столько к пленникам, сколько к нашим, чересчур сентиментальным, хотя в то же время и очень трусливым, дамам, которые вздумали было бросать цветы к ногам побежденных… благо цветов у нас теперь много!» (С.-Петерб. ведомости. 1877. 10 июня. № 158. Отд. «Внутренние известия». Корреспонденция подписана инициалами К. Д.).

383

Так было в одной болгарской церкви, где нашли двести таких трупов, после разграбления города. — Достоевский, очевидно, напоминает трагические факты, приведенные в «письмах» Дж. А. Мак-Гэхена «Турецкие зверства в Болгарии». Упоминаемый Достоевским «город» — это болгарский город Батак, в котором в 1876 г. было около «девяти сот домов, с 8–9 000 жителей». Но «останки и пепел двухсот женщин и детей, сожженных живыми», были обнаружены не в церкви, а на ступенях батакской школы. В «дворике» же церкви, расположенной напротив школы, «лежало три тысячи народу…». В Батаке было уничтожено 8 200 мирных жителей, т. е. почти все его население (см.: Русский сборник. СПб., 1877. Т. 1, ч. 2. С. 104, 117, 122, 123).

384

…и с тех пор каждый раз (теперь уже в третий), когда ловкие узурпаторы конфисковали республику в свою пользу… — Первым узурпатором был Наполеон I. Второй — племянник его Шарль Луи Наполеон Бонапарт, который 10 декабря 1852 г. был провозглашен императором Наполеоном III. Третий узурпатор, по Достоевскому, — президент Мак-Магон, распустивший 16 мая 1877 г. Палату депутатов.

385

…накануне почти верного своего паденья, они убеждены в полной победе. — В начале октября 1877 г., при новых выборах в Палату депутатов, республиканцы получили большинство мандатов.

386

…эта последняя третья республика, которую хоть и признал покойник Тьер, но именно как рака на безрыбье! — За несколько дней до смерти Тьера (4 сентября н. ст. 1877 г.) «Московские ведомости» сообщали: «Французские газеты приводят текст речи, произнесенный г-ном Тьером 22 августа (н. ст. — Ред.) к депутации, представлявшейся ему в Сен-Жермене. „Я считаю республику, — сказал бывший президент, — единственно возможным правительством во Франции“. Тьер подчеркивал, что он — сторонник „консервативной“ республики» (Моск. ведомости. 1877. 20 авг. № 207). На церемонии похорон Тьера бывший президент Палаты депутатов сказал о нем: «Знаменитому ветерану монархической партии стоило немало трудов, чтобы побороть свои чувства и отказаться от дела, которое так долго было предметом его предпочтений и к которому его привязывали столько чувств и воспоминаний. Но <…> он не поколебался заявить торжественно, повторяя это даже накануне смерти, что единственная форма правления, возможная во Франции, — это республика (Нов. время. 1877. 1 (13) сент. № 542). Эти мысли развивались и в предвыборном манифесте Тьера. Русские газеты перепечатали извлечения из него (см.: там же, 16 (28) сент. № 557).

387

…захватив власть после Седана — наградил их тот же узурпатор, уезжая курить свои папироски в прелестный замок Вильгельмсгеге. — Окруженная пруссаками французская крепость Седан была сдана 1 сентября 1870 г. 4 сентября 1870 г. в Париже была провозглашена республика. Но война с Германией привела к ряду новых поражений и сдаче Парижа. С 5 сентября 1870 г. по 19 марта 1871 г. Наполеон III жил в качестве пленника во дворце Вильгельмсгёэ (WilhelmshOhe), близ г. Касселя.

388

…они продолжали безнадежную войну, не сумели замирить тотчас же как приняли власть… — Неоднократные попытки заключения мира с немцами, предпринимавшиеся Францией, не дали результата. Мир был заключен после провозглашения Тьера президентом Республики (17 февраля 1871 г.) на унизительных для Франции условиях.

389

…отдали две большие провинции, три миллиарда… — Речь идет об отторжении немцами от Франции Эльзаса и Лотарингии и контрибуции, уплаченной французами победителям. Французы уплатили немцам в разные сроки пять миллиардов франков.

390

…в чем до сих пор обвиняют бывшего тогдашнего диктатора Гамбетту — при страшных тогдашних обстоятельствах. — Причиной поражения и капитуляции Франции на позорных для нее условиях явился режим Наполеона III. Но формально условия мира и капитуляции, продиктованные Германией, были приняты Национальным собранием в Бордо 1 марта 1871 г. После подсчета голосов (за капитуляцию высказалось подавляющее большинство депутатов) Гамбетта в знак протеста сложил с себя депутатские полномочия и покинул залу заседаний. В «правительстве национальной обороны» Гамбетта занимал пост министра внутренних дел. Во время осады Парижа вылетел на воздушном шаре на юг, где, облеченный полномочиями диктатора, занимался организацией новых французских армий. Обвинения по адресу Гамбетты, о которых упоминает Достоевский, исходили из среды бонапартистов, его заклятых политических врагов.