Заклинание, лишившее ее способности говорить, было брошено резко и грубо. Она почувствовала на губах кровь.

— Ну, — подтолкнула Фабио светловолосая, отпуская и ласковым движением разглаживая помятый воротник мальчика, — говори. Кто эта мазелька?

* * *

Маргарита Ло–Антиль вынырнула из бассейна, с плеском разбрызгивая воду. Цири не могла удержаться и не посмотреть на нее. Она не раз видела Йеннифэр обнаженной и никак не думала, что у кого–то может быть более совершенная фигура. Она ошибалась. При виде обнаженной Маргариты Ло–Антиль от зависти покраснели бы даже мраморные статуи богинь и нимф.

Чародейка схватила ушат с холодной водой и опрокинула себе на бюст, при этом непристойно ругаясь и отряхиваясь.

— Эй, дева! — крикнула она Цири. — Подай–ка, пожалуйста, полотенце. Да перестань наконец на меня пялиться.

Все еще обиженная, Цири тихо фыркнула. Когда Фабио проговорился, кто она такая, чародейки, выставив Цири на посмешище, силой протащили ее через половину города. В банке Джианкарди все, разумеется, тут же выяснилось. Чародейки извинились перед Йеннифэр, объяснив свое поведение. Дело в том, что воспитанниц из Аретузы временно перевели в Локсию, так как помещения школы понадобились под жилища участникам и гостям Сбора чародеев. Воспользовавшись неразберихой при переезде, несколько воспитанниц сбежали с Танедда и отправились в город. Маргарита Ло–Антиль и Тиссая де Врие, встревоженные активизацией амулета Цири, приняли ее за одну из прогульщиц.

Обе чародейки извинились перед Йеннифэр, но ни та, ни другая и не подумали извиниться перед Цири. Йеннифэр, выслушивая извинения, глядела на нее, и Цири чувствовала, как горят у нее уши. А больше всего досталось Фабио — Мольнар Джианкарди отчитал его так, что у мальчика слезы стояли в глазах. Цири было его жалко, но она и гордилась им — Фабио сдержал слово и даже не заикнулся о выверне.

Выяснилось, что Йеннифэр прекрасно знает Тиссаю и Маргариту. Чародейки пригласили ее в «Серебряную цаплю», самую лучшую и самую дорогую гостиницу в Горс Велене, где Тиссая де Врие остановилась по приезде, по одной только ей известной причине оттягивая появление на острове. Маргарита Ло–Антиль, которая, оказывается, была ректором Аретузы, приняла приглашение старшей чародейки и временно делила с нею жилье. Гостиница действительно оказалась роскошная, в подвальных помещениях разместилась баня, которую Маргарита и Тиссая, выложив баснословные деньги, сняли в свое исключительное пользование. Йеннифэр и Цири, конечно, были приглашены и вот уже несколько часов то плавали в бассейне, то потели в парной, непрестанно сплетничая.

Цири подала чародейкам полотенце. Маргарита легонько ущипнула ее за щеку. Цири фыркнула и с плеском прыгнула в пахнущую розмарином воду бассейна.

— Плавает как маленький тюлень, — засмеялась Маргарита, растягиваясь рядом с Йеннифэр на деревянном лежаке. — А стройна как наяда. Дашь ее мне, Йенна?

— Для того и привезла.

— На который курс принять? Основы знает?

— Знает. Но пусть начнет, как все, с младшей группы. Не помешает.

— Разумно, — сказала Тиссая де Врие, занятая очередной перестановкой кубков на мраморном столике, покрытом капельками сконденсированного пара. — Умно, Йеннифэр. Девочке будет легче, если она начнет вместе с другими новичками.

Цири выбралась из бассейна, присела на край парапета, выжимая волосы и болтая ногами в воде. Йеннифэр и Маргарита лениво перебрасывались словами, то и дело протирая лица смоченными в холодной воде салфетками. Тиссая, целомудренно обмотавшаяся простыней, не вступала в разговор и, казалось, была полностью поглощена установлением надлежащего порядка на столике.

— Покорно просим прощения, благородные дамы! — раздался сверху голос невидимого хозяина гостиницы. — Соблаговолите простить за то, что посмел помешать, но… Какой–то офицер желает срочно видеть госпожу де Врие! Говорит, это не терпит отлагательства!

Маргарита Ло–Антиль хохотнула и подмигнула Йеннифэр. Обе одновременно скинули с бедер полотенца и расположились в нарочито изысканных и соблазнительных позах.

— Пусть офицер войдет! — крикнула Маргарита, сдерживая смех. — Приглашаем. Мы готовы!

— Ну дети и дети, — вздохнула Тиссая де Врие, покачав головой. — Накройся, Цири!

Офицер вошел, но оказалось, что чародейки старались напрасно. Офицер, увидев их, не смутился, не покраснел, не раскрыл рта, не вытаращил глаза. Ибо офицер был женщиной. Высокой, стройной женщиной с мечом на боку и толстой черной косой.

— Госпожа, — сухо проговорила женщина, слегка поклонившись Тиссае де Врие и звякнув звеньями кольчуги. — Докладываю о выполнении твоих приказаний. Прошу разрешения вернуться в гарнизон.

— Разрешаю, — кратко ответила Тиссая. — Благодарю за сопровождение и помощь. Счастливого пути.

Йеннифэр присела на лежанке, не отводя глаз от черно–красно–золотого банта на плече воительницы.

— Мы не знакомы?

Воительница сдержанно поклонилась, протерла вспотевшее лицо. В бане было жарко, а она стояла в кольчуге и кожаном камзоле.

— Я часто бывала в Венгерберге, — сказала она, — госпожа Йеннифэр. Меня зовут Райла.

— Судя по банту, ты служишь в спецподразделениях короля Демавенда?

— Да, госпожа.

— В чине?

— Капитана.

— Прекрасно, — рассмеялась Маргарита Ло–Антиль. — В армии Демавенда, отмечаю это с удовлетворением, наконец–то начали выдавать офицерские патенты солдатам независимо от того, есть у них, прости, Цири, яйца или нет.

— Разрешите идти?

— Я почувствовала неприязнь в твоем голосе, Йенна, — сказала Маргарита, подождав, пока Райла выйдет. — В чем дело?

Йеннифэр встала, взяла со столика два кубка.

— Ты видела столбы на развилках дорог? — спросила она. — Должна была видеть, должна была вдыхать вонь разлагающихся трупов. Эти столбы — их придумка и их дело. Капитана и ее подчиненных из спецподразделений. Банда садистов!

— Идет война, Йеннифэр. Райле не раз доводилось видеть товарищей по оружию, живыми попавших в лапы «белок». Повешенных за руки на деревьях в качестве мишеней для стрел. Ослепленных, кастрированных, с ногами, обгоравшими на кострах. Жестокостей, которые совершают скоя’таэли, не устыдилась бы сама Фалька.

— Методы спецподразделений тоже слишком живо напоминают методы Фальки. Но не о том речь, Рита. Я не лью слез над судьбой эльфов, я знаю, что такое война, и знаю, как выигрывают войны. Их выигрывают солдаты, которые убежденно и самоотверженно защищают свою страну, свой дом. Не такие наемники, как Райла, дерущиеся ради денег, не умеющие и не желающие жертвовать собой. Им вообще неведомо, что такое самопожертвование. А если и ведомо, то они презирают его.

— Хрен с ними, с их самопожертвованиями и их презрением. Нам–то какое дело? Цири, накинь что–нибудь и сбегай наверх за новым кувшином. Хочу сегодня надраться.