— Это неправдивая неправда, — громко сказала Цири, выплевывая семечко.

— Самая наиправдивейшая правда! — возразил рябой. — Убьет. И коня и седока убьет!

— Как же, жди!

— Тихо, мазелечка! — крикнула торговка с собачкой. — Не мешай! Хотца нам полюбопытствовать и послушать!

— Перестань, Цири, — шепнул Фабио, ткнув ее в бок.

Цири фыркнула на него и полезла в корзинку за очередной грушей.

— От василиска, — рябой повысил голос, перебивая нарастающий меж зрителей шум, — каждый зверь в тот же миг сбегает, как только его шипение услышит. Каждый зверь, даже дракон, да что там, коркодрил даже, а коркодрилы невозможно страшные, кто их видел, тот знает. Одно только единое животное не боится василиска — это куна. Куница значит. Куна, как только чудовище в пустыне узрит, тут же в лес как можно шибчей мчится, там только одной ей ведомое зелье выищет и съест. Тогда василисков яд уже куне не страшен и она может его насмерть загрызть.

Цири хохотнула и издала губами протяжный, совершенно непристойный звук.

— Эй, мудрила! — не выдержал рябой. — Ежели тебе что не нравится, убирайся отседова. Нечего силком слушать и на василиска пялиться.

— Никакой это не василиск.

— Да? А что же оно такое, мазель мудрила?

— Выворотка, — заметила Цири, отбрасывая хвостик груши и облизывая пальцы. — Обычная выворотка. Молодая, маленькая, изголодавшаяся и грязная. Но выворотка, и все тут. На Старшей Речи — выверна.

— О, гляньте–ка! — воскликнул рябой. — Ишь, какая умная да ученая к нам заявилась! Заткнись, не то я тебе…

— Эй–эй, — проговорил светловолосый юноша в бархатном берете и вамсе без герба, какие носят оруженосцы, держащий под руку тоненькую и бледненькую девушку в платьице абрикосового цвета. — Не так шибко, господин зверолов! Не угрожайте благородной девушке, не то я вас запросто своим мечом успокою. Кроме того, что–то тут шельмовством попахивает.

— Какое шульмовство, милсдарь юный рыцарь? — возмутился рябой. — Лгет эта соп… Я хотел сказать, эта благородная мазель ошибается! Это василиск.

— Это выворотка! — повторила Цири. — Тоже мне — василиск, ха!

— Какая еще «воротка»! Только гляньте, какой грозный, как шипит, как клетку кусает! Какие у него зубища–то! Зубища, говорю, как у…

— …как у выворотки, — поморщилась Цири.

— Ежели ты вовсе разуму лишилась, — рябой одарил ее взглядом, которого не устыдился бы настоящий василиск, — то подойди! Подойди, чтобы он на тебя дыхнул! Враз все узрят, как ты копыта откинешь, посинеешь от яда! Ну, подойди!

— Пожалуйста. — Цири вырвала руку у Фабио и сделала шаг вперед.

— Я этого не допущу! — крикнул светловолосый оруженосец, отпуская руку абрикосовой подружки и заграждая Цири дорогу. — Этого делать нельзя. Ты слишком рискуешь, милая дама.

Цири, которую еще никто не величал милой дамой, слегка зарумянилась, взглянула на юношу и затрепыхала ресницами тем самым способом, который не раз испробовала на писаре Ярре.

— Нет никакого риска, благородный рыцарь, — кокетливо улыбнулась она, наперекор запретам Йеннифэр, которая достаточно часто напоминала ей присказку о дураке и сыре. — Ничего со мной не случится. Ее ядовитое дыхание — выдумка!

— И все же я хотел бы, — юноша положил руку на оголовье меча, — быть рядом с тобой. Для защиты и охраны… Позволишь?

— Позволю. — Цири не понимала, почему бешенство на лице абрикосовой девушки доставляет ей такое удовольствие.

— Она под моей охраной и защитой! — поднял голову Фабио, вызывающе взглянув на оруженосца. — Я тоже иду с ней!

— Милостивые государи. — Цири вскинула голову. — Больше выдержки. И не толкайтесь. Всем места хватит.

Кольцо зрителей заволновалось и загудело, когда она смело подошла к клетке, чуть ли не чувствуя дыхание обоих мальчиков на затылке. Выворотка яростно зашипела и заметалась, в ноздри зрителей ударил змеиный смрад. Фабио громко засопел, но Цири не отступила. Подошла еще ближе и протянула руку, почти коснувшись клетки. Чудовище бросилось на прутья, хватая их зубами. Толпа снова закачалась, кто–то ойкнул.

— Ну и что, — гордо подбоченилась Цири. — Умерла? Отравило меня это ядовитое чудовище? Это такой же василиск, как я…

Она осеклась, заметив неожиданную бледность, покрывшую лица оруженосца и Фабио. Мгновенно обернулась и увидела, что два прута клетки расходятся под напором разъяренного ящера, вырывая из рамы ржавые гвозди.

— Бегите! — крикнула она во весь голос. — Клетка ломается!

Зрители с ревом ринулись к выходу. Некоторые пытались пробиться через полотно, но запутались в нем сами и запутали других, повалили шесты, попадали друг на друга, образуя верещащий клубок. Оруженосец схватил Цири за руку в тот момент, когда она пыталась отскочить, в результате оба завертелись, споткнулись и упали, переворачивая Фабио. Кудлатый песик торговки принялся лаять, рябой — поносить всех святых, а совершенно запутавшаяся абрикосовая девушка — пронзительно визжать.

Прутья клетки с треском вылетели, выворотка выбралась наружу. Рябой соскочил с подиума и попытался удержать ее палкой, но чудовище одним ударом лапы выбило палку у него из рук, свернулось и хватило его шиповатым хвостом, превратив покрытую оспинами щеку в кровавое месиво. Шипя и расправляя покалеченные крылья, выворотка слетела с помоста и тут же кинулась на Цири, Фабио и оруженосца, пытавшихся подняться с земли. Абрикосовая девушка потеряла сознание и повалилась на спину. Цири напружинилась для прыжка, но поняла, что не успеет.

Ее спас кудлатый песик, который вырвался из рук торговки, запутавшейся в своих шести юбках. Тонко взлаивая, псина кинулась на чудовище. Выворотка зашипела, приподнялась, прижала собачонку когтями, взвилась невероятно быстрым змеиным движением и впилась ей зубами в шею. Песик дико взвыл.

Оруженосец поднялся на колени и потянулся за мечом, но не нашел рукояти, потому что Цири оказалась проворнее. Она молниеносно выхватила меч у него из ножен, подпрыгнула в полуобороте. Выворотка поднялась, оторванная голова собачки свисала у нее из зубастой пасти.

Все движения, которым Цири научилась в Каэр Морхене, проделались как бы сами собой, почти помимо ее воли и участия. Она рубанула не ожидавшую нападения выворотку по животу и тут же закружилась в вольте, а кинувшийся на нее ящер свалился на песок, исходя кровью. Цири перепрыгнула через него, ловко увернувшись от свистящего хвоста, уверенно, точно и сильно ударила чудовище в бок, отскочила, машинально проделала ненужный уже вольт и тут же ударила еще раз, перерубив позвонки. Выворотка свернулась и замерла, только змеиный хвост еще извивался и бил по земле, разбрасывая песок.

Цири осторожно сунула окровавленный меч в руку оруженосцу.

— Конец! — крикнула она собирающейся толпе и все еще выпутывающимся из полотен зрителям. — Чудовище убито! Этот мужественный рыцарь прикончил его…