Фэйли одарила Перрина такой полной любви и веры улыбкой, что тот едва сдержался, чтобы не расцеловать ее прямо сейчас. От запаха ревности не осталось и следа.

Присев перед Рандом в изысканном реверансе и промурлыкав «милорд Дракон», она протянула руку Мин:

— Пойдем поболтаем.

Мин тоже присела, но куда менее ловко, и Ранд уставился на нее с удивлением.

Не успели они выйти из комнаты, как одна створка дверей со стуком распахнулась и высокая женщина в дворцовой ливрее внесла серебряный поднос с кубками и кувшином, от которого исходил аромат вина и сока медовой дыни.

На нее с удивлением уставился Перрин. Несмотря на красно-белое платье, ее можно было принять за мать или бабушку Чиад. Хмуро покосившись на уходивших женщин, служанка подошла к ближайшему столу и поставила на него поднос. На лице ее застыла маска покорности.

— Мне было велено принести четыре кубка, милорд Дракон, — промолвила она каким-то странным тоном. Перрину казалось, что она вроде бы старается выказывать почтение, но дается это ей нелегко — при каждом слове словно ком в горле встает. — Велено было четыре, я четыре и принесла.

В сравнении с ее реверансом сделанный Мин показался бы верхом совершенства, а дверь за собой она захлопнула со стуком.

Перрин недоуменно посмотрел на Ранда:

— Тебе никогда не казалось, что женщины, они… чудные?

— Нашел кого спрашивать. Кто из нас женатый человек? — Наполнив пуншем кубок с серебряной насечкой, Ранд протянул его Перрину. — А коли и ты не знаешь, надобно поспрошать Мэта. Я с каждым днем понимаю их все хуже и хуже.

— Я тоже, — вздохнул Перрин. Пунш оказался освежающим, а Ранд, тот, похоже, и вовсе не потел. — А кстати, где он, Мэт? Небось сидит в ближайшей таверне или с костями в руках, или с девчонкой на коленях.

— Лучше бы ему до поры обойтись и без игры и без девчонок, — угрюмо промолвил Ранд, поставив на стол нетронутый кубок, — Вообще-то он должен сейчас везти сюда Илэйн. Короноваться. А с нею, хочется верить, и Найнив с Эгвейн. О Свет, сколько всего надо сделать, чтобы подготовиться к ее прибытию. — Голова его качнулась, как у загнанного в угол медведя, и он впился взглядом в Перрина: — Послушай, не съездишь ли ты в Тир? Мне очень нужно.

— В Тир? Ранд, я провел в дороге два месяца! У меня уже задница приняла форму седла.

— Я мог бы доставить тебя туда сегодня же вечером. Сегодня. А там ты сможешь спать в шатре полководца и не садиться в седло, сколько тебе вздумается.

Перрин поднял брови — Ранд говорил вроде бы серьезно. Долго ли ему удастся сохранять рассудок? — подкралась незваная мысль. О Свет, он же должен дотянуть до Тармон Гай'дон. Перрин отхлебнул сладкого пунша, желая отогнать горькую мысль. Ну и ну, разве можно так думать о друге.

— Ранд, даже имей ты возможность отправить меня туда сию секунду, я бы сказал «нет». Мне нужно поговорить кое с кем здесь, в Кэймлине. Да и Боде с девочками не мешало бы повидать.

Но Ранд, похоже, его не слышал. Он упал в одно из позолоченных кресел и устремил на Перрина суровый взгляд.

— Помнишь, как Том жонглировал шариками? Со стороны казалось, будто это легко. Так вот, я сейчас тоже жонглирую чем могу, и приходится мне ох как непросто. Саммаэль в Иллиане, а где попрятались остальные Отрекшиеся, ведомо одному Свету. Но мне порой кажется, что они еще не самое страшное. Мятежники считают меня Лжедраконом, а Принявшие Дракона считают возможным сжигать деревни от моего имени. Ты слышал о Пророке, Перрин?

— Нет.

— Неважно, он не хуже прочих. Мои союзники ненавидят друг друга, а лучший полководец, способный противостоять Иллиану, хочет одного — оставить должность и умереть. Илэйн, если повезет, доберется досюда месяца через полтора, но я не уверен, что до тех пор здесь не поднимут мятеж. О Свет, а ведь я хочу передать ей страну в целости и сохранности! Я уж подумывал, не доставить ли ее самому, но это, пожалуй, худшее, что я мог бы сделать. — Ранд потер лицо руками и, не отнимая ладоней, повторил: — Самое худшее.

— А что говорит Морейн? Ранд опустил руки:

— Морейн погибла, Перрин. Убила Ланфир и погибла сама. Вот так.

Перрин сел. Морейн?.. Не может быть.

— Если здесь Аланна и Верин… — Он покатал кубок между ладонями. По правде говоря, ни та ни другая доверия у него не вызывала.

— Ты с ними советовался?

— Нет! — Ранд рубанул воздух ладонью. — Я велел им держаться от меня подальше. Ясно дал понять, чтобы сюда не совались.

Перрин решил, что лучше будет попросить Фэйли поговорить с Аланной и Верин да выяснить, что к чему. Ему Айз Седай внушали смутное беспокойство, но Фэйли вроде бы ладила с ними обеими.

— Ранд, ты ведь знаешь, каково ссориться с Айз Седай. Взять хотя бы Морейн. Она ведь приехала в Двуречье за нами, в первую очередь за тобой, но порой, по-моему, готова была убить всех троих — и меня, и тебя, и Мэта.

Ранд промолчал, хотя сейчас он, кажется, слушал, склонив набок голову.

— Даже если лишь десятая часть слухов, доходивших до меня в последнее время, правда, — продолжал Перрин, — сейчас не лучшее время, чтобы восстанавливать против себя Айз Седай. Я, конечно, не знаю, что нынче делается в Башне, но…

Ранд встрепенулся и подался вперед:

— Башня раскололась, Перрин, ровно на две половинки Одна половинка думает, что меня можно купить, как свинью на рынке, а другая… Что думает другая, я точно не знаю. Три дня кряду я встречаюсь с их посланницами — сегодня пополудни встречусь снова — и никак не могу припереть их к стенке. Они предпочитают спрашивать, а не отвечать на вопросы, и не слишком радуются, получая от меня не больше ответов, чем дают сами. Во всяком случае, посланницы Элайды — она новая Амерлин, если ты не слышал, — малость поразговорчивее, хотя и считают, что мне можно задурить голову льстивыми словами да реверансами.

— О Свет, — выдохнул Перрин. — Свет! Ты хочешь сказать, что часть Айз Седай восстала, а ты оказался как раз между Башней и мятежницами? Умно, ничего не скажешь. Два медведя собрались подраться, а ты — между ними морошки набрать. Неужто не понимаешь, что неприятностей от Айз Седай у тебя и без того хватит? Я серьезно, Ранд. У меня от Суан Санчей душа в пятки уходила, хотя от нее-то хоть знаешь, чего ожидать. Она смотрела на меня так, словно я — лошадь, а она прикидывает, сгожусь ли я для долгой трудной скачки. Но она, по крайней мере, ясно давала понять, что не станет самолично тебя седлать.

Ранд рассмеялся — хрипло и совсем не весело.

— Ты и вправду считаешь, что если я оставлю Айз Седай в покое, то и они от меня отцепятся? Да этот раскол в Башне словно специально для меня устроен. Только благодаря ему они могут заняться мною вплотную. Иначе, куда я ни сунься, меня поджидало бы двадцать Айз Седай. Пятьдесят! Сейчас у меня в тылу Тир, Кайриэн, да и здесь есть зацепка. А не случись раскола, я и рта бы раскрыть не мог, не услышав: «Такто оно так, но Айз Седай говорят…» Перрин, Морейн изо всех сил пыталась привязать мне веревочки к рукам и ногам, пока я не вынудил ее бросить эти попытки. Хоть и не уверен, что она действительно их бросила. Когда Айз Седай уверяет, что будет только советовать, а решать предстоит тебе самому, это означает следующее: она лучше знает, что хорошо и что плохо, и сделает все, чтобы заставить тебя поступить' так, как считает нужным она. — Подняв кубок, он отпил большой глоток и продолжал уже спокойнее: — Будь Башня цела, они этими веревочками опутали бы меня с ног до головы, чтобы я и ступить не мог, не испросив разрешения у шести Айз Седай.