Она посмотрела на Мадлен – та поплелась к танкеру, в котором теперь ехала вместе с Атьео. Это было не то место, где она бы хотела видеть Мадлен; девушка должна ехать в ДПП вместе с нею, так безопаснее. Но сейчас она не могла это изменить. Через пару дней, когда люди придут в себя и дежурства распределят заново, можно попробовать.

– Я это понял, – сказал Антринелл. – Мы достигнем Дольче через день-другой. Потом будет лёгкая дорога к Сарвару.

– Конечно, – согласилась она и отправилась сортировать пакеты с едой.

Альдред исчез в квантовом завихрении так же быстро, как появился. Константин изучал алхимическое создание, которое изобразило его племянника, используя каждый сенсор из тех, что усеивали приемную камеру. Его атомная структура каким-то образом вернулась к аномальному фазовому состоянию. Каков бы ни был источник этой аномалии, Юпитер не владел нужным сенсором, чтобы его засечь. Не то чтобы Константин ждал успеха в первую же минуту, но он не был готов и к поражению на технологическом уровне.

– Я бы хотел знать, с аватаром какого рода беседую, – сказал он. – Если предположить, что ты аватар. Или ты просто «Альдред» с дистанционным управлением?

Существо в приемной камере склонило голову набок. Возник запрос на открытие канала связи с камерой, и помечен он был личным кодом Альдреда.

– Я Альдред, увиденный посредством моего зеркала.

– Твое владение языком и синтаксисом безупречно. Ты бы мог разъяснить мне свое существование несколько более детально?

– Это копия Альдреда. Она включает его биологическую структуру и нейронные пути, а также воспоминания. Однако это не он – это мост между мною и вашим видом.

– Не мог бы ты прояснить, что подразумеваешь под словом «я»? Это довольно важно.

– Я жизнь Сент-Либры.

– И опять: ты не мог бы выражаться точнее?

– Я эволюционировал миллиарды лет на другой планете где-то в другом месте Галактики. Я вершина жизни той планеты, её конечный пункт. Я стал един. Теперь я обитаю на Сент-Либре. Её звезда молода; я долго буду жить в её тепле.

– Могу ли я узнать, где ты живёшь? Мы никогда не видели там признаков разумной жизни. Если бы увидели, не поселились бы там.

Альдред-аватар в приемной камере чуть запрокинул голову, словно прислушиваясь.

– Константин, я думаю, мы оба знаем, что это не совсем правда. С первого взгляда было понятно, что я не зародился на Сент-Либре.

– Ты говоришь о джунглях, о растениях? Мы и впрямь предположили, что Сент-Либру биоформировали, да.

– Ты говоришь только о физическом, индивидуальном. Я превыше этого.

– В каком смысле?

– Растения, мои растения, – это мой биологический компонент. Я обитаю внутри них.

Константин обнаружил, что на его лице застыла слабая улыбка изумления.

– У растений есть групповое сознание? Мы не находили клеток, которые выглядели бы эквивалентными нейронам.

– Их нет. Как я сказал, растения – мой биологический компонент. У меня много граней, но биологическая – та, из которой я вырос. Они мои корни в этой квантовой реальности.

– Выходит, жизнь на твоей родной планете эволюционировала до состояния единого сознания?

– Да. Ты пытаешься довести свои машины до совершенства, чтобы они сделались твоими богами и рабами, той сингулярностью[95], которой ты жаждешь; мои предки позволили жизни течь, как ей предначертано. Как ты можешь догадаться, это более длинная, но в конечном итоге более надежная дорога. Я уверен, в своей животной форме эти предки не были такими короткоживущими, как вы. Они никогда не обладали вашей понятной нетерпеливостью.

– Гея-сингулярность [96], – потрясенно проговорил Константин.

– Приемлемая, пусть и в каком-то смысле незрелая сентенция. Да, я думаю, мы определили меня согласно твоей системе терминов. Поздравляю.

Константин скривился, ощутив внезапную усталость и подавленность, вызванные осознанием подоплеки происходящего.

– И мы усиленно отравляли твою среду с самого дня прибытия. Отравляли тебя.

Альдред-аватар подошел к стене камеры и осторожно провел кончиком пальца-лезвия по её поверхности. Прикосновение было почти ласковым.

– Вы делаете это с каждым миром, в котором поселяетесь. С чего вдруг ты проявляешь раскаяние только по отношению ко мне?

– Потому что ты другой и знаешь это. Ты знаешь, как мы могли бы отреагировать, узнав о твоем существовании. Почему ты не сказал нам? Почему послал этого аватара через девяносто лет после того, как мы открыли портал?

– Вы так быстры, так проворны в этих маленьких животных телах. Можете ли вы вообразить нечто, выходящее за пределы вашего кругозора? Мое восприятие отличается от вашего, я больше не мыслю с такой скоростью, я не реагирую мгновенно. Я очнулся, когда почувствовал, что растения умирают, отравленные… что на Сент-Либре появились новые клетки, которые не включают меня. Я собрал себя и нашел самые сильные чужеродные мысли, которые принадлежали вам – Нортам. Я истолковал множество одинаковых разумов как один. Я заглянул в зеркало, чтобы отыскать вас, чтобы сотворить себя по вашему образу и подобию. Не скажу, что мне приходилось частенько это делать. Первый аватар, которого я породил, был не совсем успешен. Он растерялся, когда ожил, и не до конца понял, чем является, мои мысли и его изначальные человеческие мысли вошли в ужасное противоречие, и потому он вышел из себя весьма человеческим образом, ибо такова форма, которой он был наделен.

– Бойня в особняке Бартрама, – прошептал потрясенный Константин.

– Да – монстр. Изменение формы, изменение состояния – интуитивная вещь для меня, древняя способность, которую я передаю зеркальным конструктам. Он выбрал, чем захотел стать. То есть частью вас – Нортов. То, что ты видишь перед собой, есть монстр, порожденный вашим собственным подсознанием.

– Зебедайя! Аватар был Зебедайей.

– Да. Кто ещё мог проповедовать о том, что люди суть мерзость, что их следует изгнать с Сент-Либры? Это мои мысли, которые ваш разум попытался постичь.

– Что же случилось с Барклаем?

– Барклай был убит первым. В конце концов, не может быть двух Барклаев в одной Вселенной, не так ли?

Константин знал ответ, но все равно должен был спросить. Так он доказывал самому себе, что остался человеком, невзирая на бесчисленные улучшения и изменения.