VI. Иеракс из Леонтополя в Египте, живший в конце III века, только в более широком плане принадлежит к Александрийской школе, а возможно, вообще с ней не связан. Епифаний причисляет его к еретикам–манихеям. В любом случае, он был весьма оригинальным явлением, выдающимся благодаря своей всесторонней образованности, аллегорическим толкованиям, поэтическому таланту и в особенности эксцентрическому аскетизму. От трудов, которые он писал на греческом и египетском языках, ничего не сохранилось. Говорят, он отрицал историческую реальность грехопадения и телесное воскресение и объявлял безбрачие единственным верным путем к спасению или, по меньшей мере, к высшей степени блаженства. Его последователи назывались иеракитами (Hieracitae)[1545].

(I.) Μεθοδίου επισκόπου και μάρτυρος τα ευρισκόμενα πάντα. Β Gallandi, «Vet. Patr. Biblioth.» Tom. III; в Migne, «Patrol. Gr.» Tom. XVIII, col. 9–408; Α. Jahn (S. Methodii Opera, et S. Methodius Platonizans, Hai 1865, 2 pts.). Первое издание выпустил Combefis, 1644, более полный вариант — в 1672. Английский перевод в Clark, «Ante–Nicene Libr.», vol. XIV (Edinb. 1869).

(II.) Иероним: De Viris ill., 83, и в нескольких его посланиях и комментариях. Епифаний: Haer. 64. Сократ: Η. Ε. VI. 31. Фотий: Bibl. 234–237.

Евсевий не упоминает о Мефодий, возможно, потому, что тот был противником Оригена; Фотий, может быть, по той же причине обращает на него больше внимания, чем на Оригена, чьи De Principiis он объявляет богохульными, Bibl. 8. Григорий Нисский, Арефа, Леонтий Византийский, Максим, Martyrologium Romanum (XIV. Kai. Oct.) и Menologium Graecum (ad diem 20 Junii) с почтением отзываются о нем.

(III.) Leo Allatius: Diatribe de Methodiorum Scriptis, в его издании Convivium, 1656. Fabric. «Bibl. Gr.», ed. Harles, VII. 260 sqq. W. Möller β Herzog2, IX. 724–726. (Он особенно обсуждает отношения Мефодия с Оригеном.) G. Salmon в Smith and Wace, III. 909–911.

Оппозиция Димитрия Оригену была основана преимущественно на личной неприязни и не имела богословского значения. Однако по меньшей мере предлогом для нее стала ревностная защита ортодоксии, и для последующих противников Оригена она играла основную роль. Именно по этой причине уже в III веке Мефодий, которого можно было бы назвать предшественником Епифания, вел свою ортодоксальную войну против Оригена с той разницей, что он был гораздо более умеренным и в остальных отношениях представлялся поклонником Платона, которому подражал в драматизме повествования, и Оригена, которому следовал в аллегорическом методе толкования. Он занимал позиции христианского реализма, выступая против спекулятивного идеализма александрийского учителя.

Мефодий (также называемый Евбулием) был епископом сначала Олимпа, а потом Патары (оба места в провинции Ликия, в Малой Азии, на южном побережье) и принял мученическую смерть в 311 г. или раньше, во время гонений Диоклетиана[1546].

Его основной труд — «Симпозиум», или «Пир десяти дев»[1547]. Это красноречивое, но многословное и экстравагантное восхваление преимуществ и благословений добровольной девственности, которую Мефодий описывает как «нечто сверхъестественно великое, чудесное и славное», как «лучший и благороднейший образ жизни». Этот образ жизни не был известен до Христа (άρχιπάρθενος). Сначала людям было позволено жениться на сестрах, потом наступила полигамия, потом — моногамия, потом воздержание, но совершенное состояние — это безбрачие ради царства Христова, согласно загадочному намеку в Мф. 19:12, советам Павла в 1 Кор. 7:1,7,34,40 и отрывку из Отк. 14:1–4, где «сто сорок четыре тысячи девственников» выделены среди бесчисленного множества прочих святых (Отк. 7:9).

Литературная форма произведения интересна. Образ десяти дев, конечно же, навеян евангельской притчей. Идея «симпозиума» и диалога взята у Платона, который восхваляет Эроса так же, как Мефодий восхваляет девственность. Мефодий начинает с краткого диалога между Евбулием или Евбулионом (то есть самим собой) и девственником Григорионом, который присутствовал на пире десяти дев в садах Арета (то есть воплощенной добродетели), и рассказывает Григориону о десяти речах, поочередно произнесенных этими девами в восхваление целомудрия. В конце пира победоносная Фекла, глава дев (согласно апокрифам, подруга святого Павла), стоящая по правую руку Арета, начинает петь гимн целомудрию, а девы вторят ей, подхватывая припев:

Далее следует заключительный диалог между Евбулием и Григорионом о том, что предпочтительнее — целомудрие, которому неведома похоть, или целомудрие, которое чувствует силу страстей и преодолевает их; иначе говоря, кто лучше — борец, у которого нет соперников, или борец, у которого много сильных соперников и который упорно побивает их, не проигрывая. Оба отдают пальму первенства последнему, после чего отправляются «заботиться о внешнем человеке», собираясь возобновить свое деликатное обсуждение на следующий день.