– Или, может быть, стоит упразднить управление здравоохранения? Пусть холера снова свирепствует…

– Мисс Шокли…

– Так что если вы действительно печетесь о благе горожан, то придется вам со мной согласиться!

Мистер Портерс изумленно воззрился на нее.

«Теперь я ему наверняка разонравлюсь», – удовлетворенно подумала Джейн.

– Увы, мисс Шокли, согласиться с вами я не могу.

– Что ж, в таком случае…

За чаем они обсуждали городские новости. Джейн и не подозревала, какие мысли роятся в голове собеседника.

«Ей скучно, а заняться нечем… – размышлял Портерс. – Вот выйдет замуж, образумится… Зато какая искренность и прямота – просто восхитительно!»

Джейн, пригубив чая, невозмутимо произнесла:

– Я скоро уеду из Сарума, мистер Портерс. Может быть, мы с вами больше не увидимся…

Портерс неловко опустил чашку на блюдце; тоненько звякнул фарфор.

– А позвольте осведомиться – куда?

– В Лондон. Хочу стать медицинской сестрой, как мисс Найтингейл.

На мгновение Портерс утратил дар речи.

– Сарумскому обществу вас будет недоставать…

– Сарумское общество без меня прекрасно обойдется. Чартистов здесь не любят.

Помолчав, он спросил:

– И когда вы уезжаете?

– Очень, очень скоро. Так что мы вряд ли увидимся, – с улыбкой произнесла Джейн.

«Уф, наконец-то я от него избавлюсь…» – подумала она, но тут же с ужасом заметила, что у Портерса задрожали пальцы.

Он склонил голову и, деликатно кашлянув, сказал:

– Мисс Шокли, прежде чем вы уедете, я должен вам признаться, что…

Портерс вздохнул и посмотрел на помертвевшее лицо Джейн.

«Как его остановить? – лихорадочно размышляла она. – Что хуже – оборвать излияния или все-таки выслушать?»

От волнения на бледных щеках Джейн вспыхнули пятна румянца.

Портерс истолковал это по-своему и продолжил:

– Я счастлив называться вашим другом…

– Да-да, конечно, – чуть слышно прошептала она.

– Я не мог не обратить внимание, что своим поведением и взглядами вы разительно отличаетесь от дам вашего круга…

Джейн растерянно взглянула на него.

– Я понимаю, что я… – Он осекся.

Нет, о разнице в сословном положении и происхождении упоминать невозможно.

«Господи, какой ужас!» – подумала Джейн.

– …человек скромный и состояние мое невелико, но смею надеяться, вам известно, что я преклоняюсь перед вашим умом и…

Джозеф Портерс, человек образованный и воспитанный, во многом превосходил знакомых Джейн. Неужели он не понимает, что это невозможно… Их ведь даже не станут принимать…

– Мисс Шокли, если вы передумаете уезжать, то окажете мне великую честь… – сбивчиво пробормотал он и, набравшись смелости, выпалил: – Я прошу вашей руки!

Джейн потупилась и, разглядывая узор на ковре, тщетно пыталась подыскать слова для вежливого отказа.

Молчание затягивалось.

Портерс решил выложить свой главный козырь:

– Оказывается, мисс Шокли, мы с вами в некоторой степени родственники. Двоюродный брат моего деда жил в Саруме, только фамилию свою писал немного иначе – каноник Портиас.

«Боже мой, только этого еще не хватало…»

– Я вам очень признательна, мистер Портерс, но, боюсь, должна вас огорчить – решения об отъезде я не изменю.

– Смею ли я надеяться, что…

Ах, ну почему она замешкалась с ответом?! От смущения? Слова не шли. Нет, надо быть тверже.

– Мистер Портерс, я весьма польщена вашим предложением, однако намерена всецело посвятить себя делу милосердия, а потому…

– Мисс Шокли, если вы передумаете…

– Благодарю вас, мистер Портерс.

Он встал и направился к двери.

– Однако какое любопытное совпадение, – сказала Джейн ему вслед. – Каноник Портиас…

– Да, в самом деле, – ответил Портерс и вышел.

Ничего не поделаешь, придется стать сестрой милосердия.

21 октября 1854 года «Солсберийский вестник» перепечатал статью из газеты «Таймс» о положении дел в военных госпиталях, а также письмо лейтенанта Генри Фостера из 95-го пехотного полка, который, побывав в Скутари, утверждал, что ужасов, описанных мистером Расселом, он там не увидел. «Можно с уверенностью заключить, – говорилось в „Солсберийском вестнике“, – что сообщение военного корреспондента „Таймс“ основано на неподтвержденных слухах…»

– Хорошо, что вы никуда не поехали, мисс Джейн, – сказала миссис Браун, кухарка.

22 октября Джейн Шокли получила письмо из Африки.

Любезная моя племянница!

Мой знакомый Кроутер, негритянский священник, о котором я тебе уже рассказывал, с триумфальным успехом вернулся на пароходе «Плеяды» из экспедиции по Бенуэ, притоку Нигера, и поведал мне, что принес Слово Божие многим своим соплеменникам, обратив их в христианскую веру. Кроутер до сих пор с волнением вспоминает о том, как три года назад встречался в Англии с королевой Викторией, принцем Альбертом и премьер-министром лордом Пальмерстоном. По моему разумению, ему очень повезло – именно благодаря благосклонному интересу ее величества к нашим скромным трудам во славу Божию правительство изыскало возможность направить нам «Плеяды», однако Кроутер уверяет, что всегда и во всем полагается исключительно на волю Господа…

Джейн давно восхищалась самоотверженными деяниями Самюэля Кроутера, бывшего раба, ставшего проповедником и посвященного в духовный сан. Вместе со Стивеном Шокли он служил в христианской миссии на Нигере; дядюшка прочил ему чин епископа. Вот оно, свидетельство прогрессивного образа мыслей!

…Отважные путешественники вернулись в миссию целыми и невредимыми, даже малярией никто не заболел.

К сожалению, мое здоровье оставляет желать лучшего; здешний климат не пошел мне на пользу. Вдобавок рассказы Кроутера напомнили мне о доброй старой Англии. Ах, как мне хочется вернуться в родные края! Я еженощно молю Господа дать мне силы на обратный путь…

Прими мои искренние соболезнования по поводу безвременной кончины твоей милой матушки. Однако же воистину неисповедимы пути Господни – я рад, что ты по-прежнему в нашем старом особняке на соборном подворье и, смею надеяться, не откажешь в гостеприимстве своему любящему дядюшке.

P. S. Я возвращаюсь в Англию следующим почтовым пароходом.

Джейн в отчаянии уставилась на послание. Милый дядюшка-миссионер, беззаветным служением которого она так восхищалась, собирается приехать в Солсбери и ожидает, что она будет за ним ухаживать! Ведь именно в этом и заключается долг любящей незамужней племянницы…