и вижу, как Дилан останавливается в трёх шагах позади моей спины. В горле мгновенно сохнет, а сердце набирает обороты, отчаянно барабаня в груди.

Мы здесь совсем одни...

— Зачем... зачем мы сюда пришли, Дилан? — тихо спрашиваю я.

— Твой брат не всегда сможет быть рядом, Лейн, — негромко отвечает он и обходит меня, чтобы встать ко мне лицом, скрестив руки на груди. — Ты говорила, что когда-то хотела научиться драться. Может, всё же стоило?

— Ты запомнил...

Дилан секунду хмурится, а затем направляется к рингу:

— Хочу показать тебе один полезный и действующий приём.

— Но... на мне юбка... узкая.

— Не страшно, — бросает он, приподняв верхний канат ограждения. — Давай, Лейн.

Я быстро киваю, а через полминуты забираюсь на ринг. Дилан пролазит через канаты вслед за мной. Берёт меня за плечи и серьёзно смотрит мне в глаза:

— Представь, что на тебя напал мужчина. Обхвати мои руки. Сожми пальцы сильнее, не бойся. Да, так. Отставь правую ногу немного назад, чуть согни её в колене, вес перенеси на левую. Молодец. А теперь приготовься... — Дилан склоняется ко мне и выдыхает на ухо: — И когда в следующий раз Треворс или кто-то другой схватит тебя, не задумываясь, бей ему между ног, после того как выполнишь все эти действия.

Дилан отпускает меня и делает шаг назад. На губах играет призрачная улыбка.

— Всё ясно? — усмехается он.

Он что, смеётся надо мной?

— Ты... только что пошутил? — округляю я глаза. — Не могу поверить, что ты умеешь веселиться!

Дилан снова усмехается, возвращая мне мои слова:

— Не могу поверить, что ты не знала об этом приёме. Почему не сопротивлялась, Львёнок?

Я жму плечами, отхожу к канату и сжимаю его пальцами. Говорю себе за плечо:

— Всё случилось так быстро... Наверное, не успела сообразить. — Я разворачиваюсь к Холду и спрашиваю: — Как давно ты дерёшься, Дилан? Я к тому, что никогда не видела на тебе синяков. Как можно скрыть, например, разбитый нос, ума не приложу.

— Я не позволяю бить себя по лицу, — пожимает он плечами. — Остальное легко спрятать под одеждой.

— О...

Мой взгляд непроизвольно опускается ниже его шеи, исследует грудь и живот, обтянутые чёрной футболкой, словно я намереваюсь разглядеть побои сквозь ткань. Дилан на это усмехается и одним смазанным движением снимает с себя футболку. Сжимает ткань в кулаке.

Я поражённо выдыхаю.

В полумраке зала хаотичные подтёки на тёмной в этом свете коже кажутся почти чёрными. Один ползёт со спины на талию, второй тянется от груди к плечу, третий расползся под ребрами с левой стороны тела.

— Они болят? — поднимаю я глаза на лицо Дилана.

— Только, когда задеваешь, — хрипло отвечает он.

Я иду ближе, из-за чего Дилан едва заметно покачивается в сторону, но остаётся стоять на месте, и осторожно касаюсь подушечками пальцев синяка на груди:

— Так?

У Холда дёргается кадык, но в следующую секунду он усмехается:

— Ты не задеваешь, а ласкаешь, Львёнок.

Я одёргиваю руку, на что Холд тихо смеётся, и спрашиваю:

— И всё-таки, зачем ты дерёшься, Дилан?

— Деньги, — коротко отвечает он.

— Они нужны... чтобы заботится о Сэме? — предполагаю я.

— В том числе, — нехотя выдыхает Холд.

— Ваш отец...

— Ему плевать на Сэма, разве, не поняла ещё? — холодно спрашивает Холд, отвернувшись в сторону. — Мой брат живёт в трейлерном парке, пока это ничтожество наслаждается удобствами своего пентхауса.

— Прости, я не...

— Единственное о чём он заботится в плане Сэма, так это о том, чтобы ни одна душа не узнала о его существовании. Хорош мэр, не находишь?

— Моя бабушка терпеть его не может, — тихо замечаю я. — Жаль, что он и как отец ужасен.

Дилан вновь смотрит на меня, и в глубине его глаз тлеет что-то тёмное. Что-то ужасное. И... болезненное.

По моей коже бегут зябкие мурашки, а Дилан глухо выдыхает:

— Ты и представить не можешь насколько он ужасен, Львёнок.

— Мне... жаль, Дилан, — тоже выдыхаю я.

— Разумеется, — жестоко усмехается он, а его глаза вновь полны ледяного холода.

Я понимающе киваю и делаю шаг в сторону, чтобы отойти, но Холд ловит мою кисть горячими пальцами:

— Извини, Лейн. Ты здесь ни при чём.

— Об этом я тоже жалею, — вздыхаю я, глядя куда-то поверх его плеча. — Так что и ты меня извини, Дилан.

— Тебе не место в том мраке, в котором я живу, Бонни.

— Даже, если я, возможно, стану в нём светом? — заглянув в его глаза, шепчу я.

— Станешь наверняка, — криво улыбается он, касаясь ладонью моей щеки. — Пока тьма не поглотит и тебя.

— Вдвоём в ней не так страшно, верно? — неловко улыбаюсь я.

Лицо Холда мрачнеет, на скулах выделяются желваки, взгляд напряжён до предела. В нём горят сомнения, желание и страсть, которую он пытается сдержать. От холодна не осталось и следа.

Лёд растаял.

Я больше не слышу тишину, потому что в ушах звенит растревоженная кровь и долбит на всей скорости собственное сердце.

— Ты пожалеешь об этом, глупый и смелый львёнок.

Так вот откуда такое прозви...

Мысль обрывают чужие губы, жадно впившиеся в мои.

Глава 15. Ронни: свидания с тобой — это что-то с чем-то

Меня бесит, что Бо садится в машину такси с Холдом, но выбора нет. Игра — есть игра.

Поворачиваюсь к Коллинз, чтобы отвлечься, и заодно снимаю с пальцев кастет, возвращая его в карман куртки. Смотрю, как порыв ветра отбрасывает волосы с лица Мелиссы, и спрашиваю:

— Почему Холд зовёт тебя «Мэл»?

Коллинз коротко сужает глаза, словно не понимает о чём я, а затем, кивнув, пожимает плечами:

— В младшей школе никто не хотел выговаривать моё имя целиком.

— Так ты знаешь Холда аж с младшей школы?

— Не то, чтобы знаю, — обнимает она подушку. — Дилан и в детстве не отличался общительностью.

— Ясно, — бросаю я и разворачиваюсь по направлению к своей машине. — Пойдём, я припарковался за углом.

— Вообще-то, Лейн, — через полминуты догоняет меня девчонка, — домой я не собираюсь.

Я останавливаюсь, Мелисса тоже, и вопросительно смотрю на неё.