— Может быть, — ответила я неуверенно. — У меня есть некоторые проблемы в теории магии. Местами серьезные. Везде.

Сегодня на завтрак подали тарелку тыквенной каши, два бутерброда с пластиком мяса и травяной чай. Порции были достаточно большими, чтобы ими можно было не только наесться, но и объесться на сутки вперед. А ведь обед и ужин никто не отменял. Теперь я буду ходить в столовую и не буду голодать. С одним вопросом я вроде бы разобралась. Надо будет только расположение столовой найти.

— Поедим, и я посмотрю, куда тебя пристроила председательница, — пообещал Шатрэн, легким движением руки пододвигая к столу второй стул. — В следующий раз поешь в столовой, а не ко мне бегай. Будет нехорошо, если местные сплетники насочиняют что-нибудь нехорошее о тебе.

О репутационных потерях среди местного населения я как-то не задумывалась. Мне здесь жить ровно до тех пор, пока я не найду способ вернуться домой. Все остальное меня интересовало крайне мало, если не интересовало вовсе. Но Шатрэн был удивительно заботлив как для человека, которого я чуть было не убила. По ошибке, напридумывав себе кучу ужасов на фоне стресса из-за похищения и насильственного переезда в другой мир, но все-таки я покушалась на убийство.

— Спасибо.

Мы молча поели, не отвлекаясь на разговоры. Я больше налегала на бутерброды, а Шатрэн — на кашу. Не удивительно, что он вырос таким высоким и сильным. Уж силу его рук мне довелось испытать в неравной схватке несколько дней назад. Если бы не эффект неожиданности, против него у меня вовсе не было ни единого шанса.

— Я в ближайшее время обязательно расскажу о командных заклинаниях. Они здорово упрощают жизнь. Тем более, что ты с ними уже сталкивалась.

Я ела, слушала и мотала на ус все, что говорил Шатрэн и жалела, что не была столь внимательна, когда он рассказывал мне об академии и о замке вчера. Много полезной информации наверное упустила. И по тому как тяжко вздохнул Шатрэн в начале разговора со мной, он вчера рассказывал мне и о том, как мне предстояло начать мою академическую жизнь в качестве кадеми.

— Что-нибудь известно о ректоре Алгарсисе и его приспешниках? О тех, кто меня похитил? — я закидала его вопросами, стоило только ему на секунду остановиться.

Я и хотела, чтобы папашка с соучастниками получили по заслугам и по закону, и не хотела одновременно. Я не знала, как в академии и в этом мире в целом отнесутся ко мне как только узнают, что я не жертва нелегальных рабовладельческих пережитков, а иномирянка. Как отреагируют и что сделают со мной после этого, почуяв безнаказанность? Я ведь не гражданка государства, в котором сейчас находилась. Я даже не знала его названия!

— Пока ничего. Ректору Алгарсису пока не выдвигали обвинения, но его причастность к «Изгнанию четвертого» подтверждена. Если бы только дознаватели получили тело кадема Дакара, то доказательств его виновности было бы достаточно. — Шатрэн задумался и положил вилку. — Не распространяйся об этом. Председательница старается подготовиться к его аресту как можно тише, без привлечения внимания. Нельзя позволить ему сбежать. Раз уж он участвовал в «Изгнании четвертого», то ему никогда не очиститься. Он не пройдет проверку. И тем временем ему никто не помешает сбежать заграницу, где его будет практически нереально достать.

Я тоже закончила завтрак, умудрившись прикончить дополнительных два бутерброда моего сотрапезника, а ему досталось сто процентов каши в предназначенной мне тарелке. Махнулись не глядя. После слов Шатрэна мне было о чем подумать. Он ни слова не сказал ни о папашке, ни о тех двоих, кто в униформе газовой службы ворвался в мою квартиру и притащил меня к папашке.

Полученная информация примерно в равных долях говорила о двух взаимоисключающих вещах: либо некто Он уничтожил папашку и его приспешников, что от меня решили скрыть; либо папашка и его прихвостни сбежали, получив пинок под зад от ректора Алгарсиса. Мне показалось, он был обеспокоен секретностью нелегальных сделок, проводимых в академии. Он так разозлился, узнав, что я сбежала!

— Конечно, я не буду никому рассказывать! — согласилась я, понимая, что держать язык за зубами было в моих интересах. На сегодняшний день Шатрэн и председательница были моими единственными живыми союзниками, и я не планировала становиться их врагом. Более того я собиралась в первую очередь именно от них скрывать, откуда я прибыла на самом деле и мои попытки вернуться в мой мир.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Председательница должно быть не кажется тебе хорошим человеком, — хмуро заметил Шатрэн, положив собранные в замок кисти рук на столе перед собой. — Порой мне самому кажется, что она перебарщивает в своих решениях. Иногда сильно перебарщивает. Но все равно она будет до самого конца держаться за свою и своей семьи репутацию и никогда не сделает ничего уголовно наказуемого.

— Какой смысл держаться за репутацию семьи, любой член которой может, кхм, нагадить и не только в душу? — спросила я, ведь перед моими глазами был реальный пример. Если бы Марина Васильевна была азиаткой и держалась за честь семьи, то ее бы давно сгнобило общество и она сама себя из-за обществоцентричного воспитания.

— Если кто-то из ее семьи поступит так… — Шатрэн всерьез призадумался над возможностью худшего исхода. — Это будет финал ее интриг. — Шатрен горестно вздохнул и продолжил в более бодром ключе. — Я бы не отказался от такого ректора, как наша председательница. Академия расцветет под ее руководством.

Я усмехнулась, припомнив запрет на выращивание цветов в академическом саду. Как академия могла расцвести, если на всей территории не было ни одного цветка? Стараниями парня-первогодки, которого я впервые увидела вчера ночью и с которым столкнулась сегодня утром в коридоре, теперь в академии были две грядки шикарных алых роз. Срезать бы одну, разгрести срач на подоконнике хотя бы на своей половине и украсить ее одиноким цветком в тонкой высокой вазочке. Ммм…

— Я сказал что-то смешное? — поинтересовался Шатрэн, не понимая причин моего веселья. А я не собиралась объяснять ему и подставлять того незнакомого парня. Его ночная работа была выполнена великолепно.

— Нет, все в порядке. Я просто вспомнила кое-что очень смешное. Так что насчет моего расписания?

— Подай мне свою тетрадку, — попросил Шатрэн.

Я не знала, что он собирался сделать, но послушно вышла из-за стола и передала ему отложенную в сторону тетрадь. Пенал положила перед собой и снова села на стул. Зельевар открыл чистую тетрадь на первой странице, поднес к ней ладонь на расстоянии пары сантиметров и произнес «Проявись!» Мне показалось, что он говорил гораздо дольше, но я услышала только одно слово. Странно.

Зато на строчках первой страницы творилась настоящая магия. Мое актуальное расписание занятий золотыми чернилами прописывалось само по себе, пока не заполнило все строки. Шатрэн еще несколько секунд подержал ладонь над тетрадью, пока чернила не потемнели до медного цвета, и перевернул страницу, где все было уже готово.

— Хм, у тебя сегодня есть мое занятие, — заметил Шатрэн. — Буду ждать. Мне показалось, что у тебя хорошие способности к зельеварению. Даже не вериться, что ты никогда раньше не училась в академии. Надо будет подготовить для тебя небольшой тестик на проверку уровня знаний. У меня как раз свободное время, а ты пока послушаешь лекцию по магической теории.