что эти люди не намерены докучать нам, но задаются вопросом, почему мы здесь и что мы будем делать."

"Давайте немедленно что-нибудь сделаем, – взмолился Ломен, который был человеком довольно плотным, – эта жара превратит меня в лужу из жира."

– Профессор Шлекинг забыл об исследованиях, которые он намеревался провести с рыхлым пеплом на склоне кратера, и мы двигались по тропе в направлении Вечного огня, обжигающий жар которого быстро усиливался. Ломен, который, казалось, не мог больше выдерживать тепловое излучение, обернулся в поисках облегчения. Он издал восклицание.

"Они машут о чем-то предупреждая! – закричал он. Мы оглянулись и увидели дюжину или больше мужчин, бегущих вниз по плато со стороны пещер. Их руки ритмично размахивали. – Они дружелюбны, – перевел Ломен, – они говорят нам, чтобы мы прятались, и указывают налево."

– Слева от того места, где мы стояли, был большой валун, мы подбежали к нему и присели под его защитой. Было действительно облегчением оказаться подальше от прямого жара, хотя там, где мы находились, термометр показывал 120 °F. Здесь мы обнаружили дюжину щитов, сделанных из кожи, туго натянутых на рамы из светлого дерева. К каждому щиту была прикреплена петля, с помощью которой его можно было повесить на плечи.

"Это то, что используют индейцы, чтобы они могли подойти к огню поближе", – сказал профессор Шлекинг, прилаживая щит к своему телу.

"Зачем подходить ближе? – спросил Ломен. – разве мы уже не совсем прожарены?"

"Эта тропа может вывести нас из каньона, – предположил профессор. – Я не могу придумать ничего хуже, чем вернуться тем же путем, которым мы пришли."

– Ломен сразу же принял эту версию. Каждый из нас повесил щит и снова мы были на пути к великому огню. Кожные щитки оказались замечательными изоляторами, и мы продолжили поход без дальнейшего дискомфорта. Тропинка вела вниз вокруг чаши кратера, затем снова вверх к пещере, которую мы могли видеть в утесе впереди, под выступом скалы, который простирался, возможно, на двести или триста футов от склона горы. Эта пещера была около пятидесяти футов в длину и вдвое меньше в глубину и оказалась необъяснимо прохладной, учитывая ее близость к огню. Это было объяснено, когда было обнаружено, что вся пещера была выложена асбестовой породой, и, как это ни странно, из трещины в стене пещеры бил источник прохладной воды. В центре пола был воздвигнут грубый алтарь, что указывало на то, что племя проводило здесь какие-то обряды. Возможно, они были огнепоклонниками, и именно сюда они приходили для проведения ритуалов. Мы исследовали похожее на люльку приспособление, стоявшее в северном конце пещеры, и обнаружили, что часть стены была прорезана насквозь и что в этот участок стены свободно входит люлька. Это отверстие было в ярд длиной и вдвое меньше шириной, и именно через него индейцы, когда это было необходимо, могли пополнять свой пещерный огонь, хотя в то время мы об этом не догадывались.

– Ломен был первым, кто приготовился уходить, он поправил свой щит и отложил в сторону винтовку, которая всегда была у него в руке.

"Почему вам так хочется уйти? – спросил профессор Шлекинг. – Это самое удобное место, которое мы нашли за последние недели, мы могли бы остаться здесь на ночь."

"Меня это устраивает, – ответил проводник, – я просто хочу выяснить, действительно ли есть тропинка над этой пещерой, которая выведет нас отсюда."

– Профессор пытался отговорить его от подобных попыток, но Ломен рассмеялся.

"Если мне покажется слишком жарко, я вернусь", – ответил он. Это были поистине огненные последние слова, которые произнес бедняга. Он вскочил на небольшой склон, который вел наверх. Мы видели, как он пошатнулся, словно пораженный винтовочной пулей, затем он вяло осел, и мгновенно его одежда загорелась. Это была ужасная судьба. Профессор Шлекинг хотел прийти ему на помощь, но я удержал его за руку.

"Это было бы бесполезно, – сказал я, – ему уже ничем не поможешь".

– Было очевидно, что все плато перед пылающими скалами источало газ, который был нагрет добела. И Ломен вдохнул пламя.

– Теперь у нас не было намерения оставаться в пещере на ночь. Молча мы надели наши щиты на другую сторону и, неся винтовку проводника и рюкзак вместе с нашей собственной поклажей, отправились в обратный путь. Мы прошли всего дюжину шагов, когда позади нас раздалась приглушенная очередь выстрелов. Мы поняли, что слышим взрывы патронов в револьвере Ломена, и мне вспомнились похороны, свидетелем которых я был той весной на могиле ветерана Гражданской войны. Это было удручающе – возвращаться по тропе без нашего проводника, и никто из нас не произнес ни слова, пока мы не добрались до укрытия за большим валуном, где мы смогли отложить наши щиты. С этого места мы могли видеть зеленый луг, манящий нас снизу, и мы устали от путешествия и были охвачены депрессией, вызванной жарой и ужасной смертью Ломена.

"Теперь, когда мы здесь, – сказал проф. Шлет. – У меня и в мыслях нет уезжать, пока мы не узнаем больше о наших друзьях там, на плато. Однако я думаю, что после хорошего ночного отдыха мы будем в лучшей форме, чтобы справиться с любыми трудностями, которые могут возникнуть, когда мы попытаемся с ними познакомиться."

– Мы вернулись на берег озера, и удушающая влажность стала весомым облегчением от прямого жара, который мы испытали наверху. На ужин мы съели небольшое количество оставшегося у нас пеммикана5 и запили его кристально чистой водой, которую мы добыли в пещере огня.

– Палатка из шелка, раскинутая на мягкой траве луга, стала самым удобным убежищем, и благодаря полному отсутствию комаров мы смогли снять наши шерстяные рубашки. Когда солнце наконец скрылось за горой, чудесный гриб облаков, окрашенный в красный цвет великим пламенем, величественно возвышался над нами. Некоторое время мы молчали, погруженные в свои мысли. Я взглянул на профессора Шлекинга, его подбородок лежал на груди, и я подумал, что он спит. Но это было не так.

"Джарвис, – сказал он, внезапно выпрямившись, – Ломен был прекрасным парнем, мы должны разузнать о его семье. Я уверен, что Музей что-нибудь сделает для них".

– Я ответил, что думаю, что они смогли бы это сделать, поскольку он отдал свою жизнь на службе Музею.

"Если они этого не сделают, – продолжал он, – у меня есть небольшое личное состояние и нет иждивенцев. Если со мной что-нибудь случится до того, как мы вернемся, пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы семья Ломена получила все мое имущество".

– Я пообещал, хотя в то время понятия не имел, что буду обязан выполнить его пожелания в этом